Начальник моего мужа 7. Рассказ «Служебный роман. Мнения наших экспертов
Да, вот вспомнилось не вдруг это выражение знакомого деда из сельца Токма Катанского района, у которого мы квартировали несколько дней, выйдя из тайги, с промысла. И ожидая со своим товарищем (тоже, как и я, охотоведом) вертолёта, который должен был доставить нас в Ербогачён. А уж оттуда, самолётом, мы полетим в Иркутск! Такой большой, весёлый, шумный, после двух месяцев тайги, город! В родную «альма-матерь», как говаривали студенты охотоведческого факультета…
Семидесятые годы прошлого века. Древность-то какая!
Нам, молодым, крепким парням – преддипломникам, казалось тогда, что вся наша жизнь впереди – лишь нескончаемая вереница побед, азартных приключений, счастья. Фарта, одним словом. Как и было до сих пор. И дед, которому было тогда столько же, сколько мне теперь – чуть за шестьдесят, виделся поэтому если уж не шерстистым носорогом, вытаявшим где-то из вечной мерзлоты, то замшелым таёжным пнём точно. Казалось, он совсем ничего не понимал в этой весёлой штуке по имени жизнь, не чувствовал её карнавального разноцветья.
Впрочем, надо отдать ему должное, он ни на что не жаловался. Хотя на вопрос: «Как жизнь?» неизменно отвечал: «Не живём, а выживаем помаленьку…».
Вы, что же, разве пенсию не получаете? - спрашивал я его порой.
Как не получать – получаю, - охотно отзывался он. Двадцать семь рублёв, как колхозник. Я ведь из Аларского района. Там жил и работал. А сюда, на чистые воздуха, из-за болезни жены мы перебрались. Да только ничё ей не помогло…
На этом он обычно умолкал. Да мы его особо и не расспрашивали ни о чём. Иные темы занимали нас…
Сейчас, как и тот дед, я пенсионер и вдовец… Правда, до ухода жены в мир иной я не ощущал этой отвратительной ухмылки нищеты, которую чувствует в нашей стране, наверное, каждый пенсионер.
Жена заведовала, пожалуй, самой большой лабораторией в Лимнологическом институте и получала, по-видимому, неплохо. Во всяком случае, за телефон, за квартиру, электроэнергию платила она. И я даже не знал, сколько всё это стоит. Хотя и ворчал порою, что за жильё наше вообще бы платить не надо, как за предаварийное…
Дом наш стоит в центре города, можно сказать даже в двух шагах от областной администрации. Построен он был в 1937 году и снаружи выглядит даже нарядно. Однако внутри – на лестничных площадках и в квартирах – полный упадок: межэтажные деревянные балки просели, полы от этого, что горки. По потолку и стенам трещины, сколько их ни замазывай и ни забеливай, прикрытые местами обоями. Окна страшные, щелястые настолько, что соленья, оставленные на подоконнике в кухне на ночь, замерзают в банках. И это ещё при заклеенных рамах. Батареи парового отопления – здоровенные чугуняки, а тепла от них мало. Сантехники же, когда их вызываешь, только руками разводят в ответ на жалобы. 15-17 градусов в квартире зимой и едва теплая водичка из крана – это не к ним…
По графику советских времен наш дом должен был ремонтироваться аж в 1987 году. Но теперь новые времена! Времена дикого капитализма то есть. От владельца нашего дома – чаеразвесочной фабрики – остались лишь руины. Поэтому насчет ремонта сейчас ответ один: «Квартира приватизирована – делайте ремонт сами».
Ну, что это у вас всё такие мрачные мысли и краски? - изумится иной оптимистичный читатель. – Везде же только и слышишь о постоянном повышении пенсий, улучшении благосостояния пожилых россиян. Валоризация даже какая-то вроде идёт. И пенсии повсюду должны быть не ниже прожиточного минимума, как утверждают руководители страны…
Должны-то должны, да вот только концы с концами что-то никак не сходятся. Как этот «прожиточный минимум» тугодумцами региональными, федеральными ли определяется – вообще уму непостижимо. Я не знаю, каков «прожиточный минимум» в нашем регионе, но зато точно знаю, что на пенсию прожить невозможно!
Вышел я на пенсию в июле 2008 года, проработав до этого не менее тридцати лет в различных должностях. Отработал бы и больше, только последние пять лет, допустим, официально нигде не числился. Это была настоятельная просьба жены и сына, наблюдавших мои метания между писанием статей для родной редакции и тем, что, по большому счету, собственно писанием и является: рассказов и повестей. На рассказы и повести сил у меня после журналистской работы, дающей гарантированный кусок хлеба, часто не оставалось. Ни душевных, ни физических. И это постоянно раздражало: разрыв между существом и существованием. Между призванием и зарабатываньем средств «на прокорм». Тем более что годы стремительно мчались, а сделанного в литературе казалось так мало. И спасибо огромное моим родным, что они из этого круговорота, где я словно белка в колесе бегал, выдернули меня. И что я сумел написать за эти годы и издать две очень неплохие, судя по отзывам читателей, книги…
Однако «пожировать» мне пришлось недолго. И подтверждают этот факт именно те бумажки и квитки, к которым я раньше благодаря своим близким относился как к чему-то не самому важному в жизни и которые, как оказалось, являются совершенно точным отражением этой жизни. Во всяком случае, отражением материальной ее составляющей – бытия, так сказать. В апреле 2009 года умерла моя жена – из-за непрофессионализма врачей, вдруг, в одночасье… И я остался один на один с этим бытием.
Пенсия моя составляла к тому времени 4552 рубля 24 копейки. Этой суммы, увы, не хватило, чтобы заплатить за нашу трёхкомнатную, в 56 квадратных метров, квартиру. В первый месяц я потратил (все цифры привожу по квитанциям оплаты) 2772 рубля 10 копеек на жильё. На телефон (Интернет, абонементная плата, переговоры) – 1926 р. 56 коп. На электроэнергию – 300 рублей. Итого: 4698 р. 66 коп. То есть коммунальные «услуги» (слово это могу взять только в кавычки, ибо качество этих услуг очень слабо различимо) «съели» на 146 рублей 42 копейки больше того, что я получил от государства в качестве благодарности за то, что участвовал во всех его делах и многих достижениях долгие годы! Иными словами, государство мне сказало: «Что-то ты, братец, слишком как-то разошёлся – не по средствам живешь, не по чину!»
И я, признаться, запаниковал – не на шутку. А на что же жить?! И как жить? Ведь у меня даже нет своего огорода, как у того деда из Токмы, с которого он кормился. Тем более что цены практически на всё как по команде при каждом повышении пенсии тут же шли вверх…
«Отказаться от Интернета? Но им пользуюсь не только я, но и сын, постоянно рассылающий в различные организации свои резюме и пытающийся безуспешно, вот уже больше года, устроиться на работу, соответствующую его университетскому образованию. Да и даст это полторы тысячи экономии, не больше. Два раза за продуктами на рынок сходить. Ну, если очень экономно – три. Но месяц на такую сумму вдвоём всё равно не прожить! Тем более что сын мне пока ничем помочь не может. Сам перебивается случайными заработками, да ещё за учёбу в «художке» платит. Ну, ладно, после жены – спасибо Лимнологическому институту и сотрудникам её лаборатории – у нас есть какие-то деньги. Но что делать, когда они закончатся?..».
А тут ещё, как на грех, башмаки прохудились. И надо бы купить новые. А на что? Разве что потерпеть до тепла – слава богу, уж март наступил, так что скоро можно будет на демисезонную обувь перейти.
Но, как известно, беда не приходит одна. Она тянет за собою целую вереницу всяких бед, неудач. Вот и у меня за этот год вдруг как-то повылезали неведомые дотоле болячки и давление безжалостно, подобно ценам, полезло вверх. И надо бы лечить, но чем опять же, на какие шиши? Выписанные врачом лекарства, снижающие давление, я купить элементарно не смог – цены на них были значительно выше даже самого высокого моего давления.
В общем, получался какой-то замкнутый круг. Я чувствовал себя волком, обложенным со всех сторон красными флажками. И как тут не вспомнить Василия Макаровича Шукшина с его горькой фразой: «Простому человеку во все времена живётся непросто». И действительно, вспоминая своих родителей, я помню, что они постоянно, по выражению мамы, «выкручивались», дотягивая от зарплаты до зарплаты. Всю жизнь они честно трудились, а выйдя на пенсию, не только сами кормились со своей «дачёнки», но и нас с сестрой с неё же подкармливали. При этом мама моя больше сорока лет проработала медсестрой в различных лечебных заведениях, однако пенсия у неё была, увы, совсем не соответствующая величине ее стажа. И хотя отцу повезло больше – он успел повоевать с Японией в Великую Отечественную войну и потому пенсия у него была пошибчее – на неё тоже в какой-нибудь Пхукет всё равно не съездить было…
Недавно встретил на улице, как раз перед 8 Марта, выпорхнувшую из такси давнишнюю свою приятельницу, удачно вышедшую в своё время замуж за чиновника, который стал потом «видным областным политиком», постоянно куда-то избиравшимся. То в городской, то в областной парламент, то ещё куда, уже подальше от Иркутска, зато поближе к Москве. Так вот эта весёлая щебетунья бальзаковского возраста, вся уже в меру обожженная солнцем, поделилась со мной от полноты чувств и оттого еще, наверное, что загар её не остался незамеченным, предпоследними своими новостями.
Это я в Таиланде, на Андаманском море так загорела. Мы туда с друзьями уже не первый год недельки на две в конце зимы ездим. Из стужи в лето – нырк! Здорово! И тебе советую. Это дешевле, чем в Сочи. Съезди, развейся!
Как-нибудь съезжу, - промямлил я.
Нет, ты действительно съезди! Это действительно в кайф! – настаивала она.
Да съезжу-съезжу! – пришлось пообещать мне – безо всякой, впрочем, надежды на выполнение обещания.
Ну, пока!- проворковала «шоколадка», чмокнув меня по старой памяти в щёку. – Извини – куча дел! Маникюр надо сделать, причёску соорудить. Мы вечером на банкет идём. У друзей годовщина новой фирмы!
И она улетела, унося с собой запах неведомых мне духов и полноту жизни. А я побрёл своей дорогой, размышляя о куда более приземленных палестинах. И не было в душе ни зависти, ни злости, а было только то, что было: «К сестре бы, в Ангарск, съездить. Давно не виделись. Да вот цены на автобус поднялись… А сейчас надо пойти хлеба купить, молока. И что-то еще…».
В стихотворении одного уже ушедшего из жизни ангарского поэта есть такие строки: «Когда бы не проблемы молока, они б ушли, как эти облака…». Такие строки всегда делают грустные мысли чуть веселее. Даже если на небе в этот момент нет никаких облаков и само небо серое, низкое – как жизнь большинства наших соотечественников.
«Впрочем, всё не так уж безнадёжно. Немцы вот «по мылу» прислали предложение – снова собираются перевести мои «Байкальские повести». Значит, будет хороший и даже, не исключено, очень хороший гонорар. В разы превышающий скромные гонорары, начисляемые (а нередко и не начисляемые вовсе) за творческий труд в нашей стране. Значит, ничего, выживем как-нибудь. Тем более что за нынешний февраль пенсия моя составила уже 5982 рубля 48 копеек, а с первого апреля ещё грозятся добавить.
…Правда, плата за коммуналку с Нового года тоже увеличилась, и не на копейки. И цены продолжают лезть вверх как очумелые – как будто те, кто у власти (а значит, и при магазинах), в Пхукет собрались не только съездить «поджариться» в очередной раз, а уже жить там регулярно и на полную катушку. И может быть, права та старушка, которая стояла передо мной в очереди в социальном магазине – когда, закончив разглядывать ценники, вздохнула устало и прошептала: «Лучше бы уж они совсем не набавляли пенсии. А то шуму много, а толку мало…»?
Владимир Максимов
От редакции: На днях вышла из печати новая книга Владимира Максимова «Куда всё это исчезает…». Книга представляет собой сборник избранных произведений и посвящена жене писателя – Наталье…
Это не какое-нибудь селфи, а настоящая журналистика от сельского почтальона Натальи Зайчук. Девушка на мобильный телефон сняла свой специальный репортаж о выживании в родном поселке Северомуйск. Тепла здесь нет с начала декабря прошлого года. С тех пор температура на улице периодически опускалась до минус 40 градусов.
Натальи Зайчук , почтальон: «Посмотрите, как люди утепляют все, чтобы тепло не выходило, чтобы трубы не замерзли. Какие у нас дома красивые, в каком состоянии потолок. Как тут можно жить? Как? Не живем, а выживаем».
В таком бедственном положении находятся около 600 человек. Не отапливаются дома, магазины, разморожены дом культуры и библиотека. Местные жители вынуждены согреваться подручными средствами, центральные тепломагистрали полностью вышли из строя.
Как передает корреспондент Павел Сидельников , изначально поселок Северомуйск задумывался как временный на период возведения одноименного железнодорожного тоннеля на Байкало-Амурской магистрали. БАМ построили, но щитовые бараки остались. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта пытка холодом, если бы не почтальон Наталья, которая решила рассказать о проблеме и выложила свои ролики в Интернет. Сразу после этого пришел отклик из областного МЧС с обещаниями помочь, а к девушке пошли люди со всеми своими проблемами.
В бараках считают, что чрезвычайной ситуации (с декабря 2015-го в поселке действует режим ЧС) можно было избежать, если бы не были допущены нарушения при реконструкции центральной котельной. Это подтверждают и в Следственном комитете. Сотрудники ведомства выяснили, что подрядчик, который выполнял работы, попросту их не доделал, хотя деньги получил в полном объеме.
Дмитрий Столяров , старший помощник руководителя СУ СК России по Республике Бурятия: «Осенью прошлого года при реконструкции центральной котельной поселка Северомуйск подрядчиком не была выполнена часть работ по наладке и испытанию 3 новых котлов модульной котельной. Однако местными чиновниками данное нарушение оставлено без внимания. И. о. руководителя администрации муниципального образования Муйский район Андрей Козлов подписал акты приемки выполненных работ, на основании которых цена муниципального контракта оплачена полностью».
В результате практически сразу после запуска обновленной котельной произошла авария и размораживание системы тепло- и водоснабжения.
Пока тепло в батареи не пришло и разные службы проводят проверки, неутомимый почтальон Наталья продолжает фиксировать все последствия аварии. Она признается, что из-за этого слишком много времени стала проводить на морозе, но согревается надеждой вернуть тепло в рабочий поселок.
Наталья Зайчук : «Это очень печально. Мы не можем жить так дальше, мы выживаем, а не живем. Временный поселок остается без тепла и воды, люди находятся в своих квартирах. В пункты временного размещения они не хотят идти, потому что там невозможно находиться. Мы не знаем, почему так».
Сотрудники МЧС коммунальной аварии.
Полюбила? Не думаю! Что-то они оба о своей любви быстро забыли, когда их роман был раскрыт. "А" ее использовал как психологическую помойку (постоянно ныл, говорил как ему плохо, что жена его не понимает. Говорил, что секса у него 3 года не было. В общем лил ей в уши какой он несчастный и, конечно, все это со слезами). Я же не могу себе этого позволить, я для всех должен быть сильным и для жены в том числе.
Про чувства ко мне она говорила. В день когда была разоблачена. Сказала, что меня не любит, а любит "А", но ради детей готова его забыть и остаться со мной. После моих рассказов, замечу, что я ей изначально говорил, что "А" из себя представляет и что он за человек, она сказала, что хочет меня вернуть. И верит, что у нас еще все будет хорошо.
Сейчас прошло уже больше месяца с момента этого разговора. Но все равно как-то все не так.
А да, забыл написать по поводу извинений. Мне они не нужны. Она пыталась просить прощения. Но это все выглядит как-то по детски - прости я больше не буду. У меня так нашкодившие дети прощения просят. Мне нужны поступки и преданность. А вот можно ли ей начать доверять как раньше? Я не уверен.
В кризисе, да, соглашусь, что виноваты оба. Но измена для меня остается только ее виной. Виной в том, что вот так просто взяла и перечеркнула 7 лет жизни в браке. Предала меня. Я считаю ее измену предательством. Ведь она шла на все это осознано.
Лично я не поверю, что женщина имея двоих детей, находясь в браке (замечу, что у нас небыло ссор. Я не прихожу домой пьяный, не задерживаюсь с работы, обеспечиваю детей и ее, секс регулярный. Дети меня любят и я их тоже. Прийдя с работы я бросался кормить детей, она мерять вещи на завтра, кстати, это меня иногда раздражало. Я ей об этом говорил, но ничего не менялось) вот так просто и спокойно может лечь под чужого дядю. Вот не поверю.
Я спрашивал, чем она мативировалась когда шла на это? Ответить она не может. Говорит это была ошибка, болезнь.
Спашивал: ведь ты знала, что я не прощу этого. Она отвечала, да знала. Говорила, что хотела эти отношения закончить, но он то плакался, что выбросится из окна, то угражал ей, что если она мне раскажет, то меня и его уволят с работы.
И она продолдала с ним отношения, в рабочее время, практически в соседнем помещении. Бр мерзко это как-то.
Если говорить о Вас, то чего бы Вы хотели о своей жены сейчас? Какие слова или какие действия? Чего Вам не хватает от нее?
Нажмите, чтобы раскрыть...
Не знаю. Хочу понять как? Как так вышло? Чем она мотивировалась? И зачем она так поступила?
Секс? С ее слов, наполовину он импотент.
Чувства? Их нет и небыло.
Отношение к ней? Он относился к ней как. Информационной яме. Приходил плакался, потом пытался поднять свое хозяйство и заняться с ней...
Муж военный. По долгу службы переехали в другой город. Я устроилась к мужу на работу, и мы спокойно зажили. Начальник постоянно оказывал нам внимание, предлагал помощь, поощрял материально. Но этим дело не кончилось. Он стал ко мне приставать. Мог ухватить меня, пока никто не видит, сжать и поцеловать. Я даже боялась, что синяки на лице останутся. Я изо всех сил вырывалась, но он только смеялся. Силы в нем много, здоровый взрослый мужик. Сказать мужу боялась - пойдет драться, и всей службе тогда конец. Один раз я сильно ударила начальника - он так обомлел, что на время прекратил приставания. После этого я решила все рассказать дома. Муж взорвался, но я его успокоила, сказала, что он прекратил домогаться после моего отпора, и убедила не выяснять отношения. Через некоторое время, благодаря протекции начальника, мужа очень серьёзно повысили по службе. Все как-то утихло. Но недавно начальник вызвал меня, и у нас состоялся долгий разговор. Он сказал, что все, что он делает для моего мужа, делает ради меня. И если я умная девочка и хочу хорошей службы для мужа в городе, а не в гарнизоне за сто тысяч км от цивилизации, то должна «думать». Для мужа его служба - вся жизнь, его мечта и цель. Но из-за такой подлости он теперь хочет ехать в дальний гарнизон или вообще все бросить... А я не знаю, как все уладить... Изменять я не собираюсь, и начальник это прекрасно понимает. После этого разговора он нас пока не трогает. Но как мне себя с ним вести? Я его боюсь и уволиться боюсь...
Олеся , Ростов-на-Дону, 26 лет / 08.06.12
Мнения наших экспертов
Алена
Оля, прости, но ты, мягко говоря, странная женщина. О чем ты вообще думаешь? О том, как не рассердить начальника мужа своим отказом стать его подстилкой? Что ты собираешься улаживать? Я понимаю, что армия - закрытая зона, но все-таки не тюрьма, куда тебя сажают, не спрашивая твоего личного мнения и лишая права голоса. Муж твой - военнообязанный, он присягал на верность Родине, а не тому похотливому козлу, который пытается склонить его жену к интиму за звездочки на погоны мужу. И, конечно же, в наше время, когда почти любую шпионскую технику можно купить даже в «Детском мире», а вебкамеры для слежки за воспитателями в детском саду и нянями дома вшивают детям в пуговки на одежде, не догадаться воспользоваться диктофоном или скрытой камерой для того, чтобы пообщаться с начальником, а потом выложить это в Интернет - это совсем странной надо быть, честное слово. Он же моральный урод. Ему вообще в армии не место. Он ведь не о службе Родине думает, а о том, как свои чресла потешить. Сколько было случаев - и ни разу не воспользоваться ситуацией и не собрать на этого мудака компромат? Он же даже не особо осторожничает. Может, конечно, потому, что за дуру тебя держит? Ну так удиви его в следующий раз. Как минимум, запись вашей беседы нужно показать ему самому и сообщить, что если он тронет тебя хоть пальцем еще раз или если будет создавать мужу неприятности, все записи такого рода попадут прямым ходом на YouTube и на столы его начальникам. А вообще, Олеся, вам с мужем еще нет 30, и свет клином на Ростове-на-Дону точно не сошелся. Еще неизвестно, что в итоге будет лучше для твоего мужа: штабная крысожизнь под начальством моральной скотины или служба в гарнизоне, но рядом с нормальными людьми. И вот честно, не знаю, что у вас там за отношения с мужем и что за отношения у тебя с начальником, если один «скушал» тот факт, что чужой мужик тебя регулярно лапал и тискал насильно, утешившись тем, что это пока прекратилось, а второй, собственно, никак не угомонится и, что характерно, удачливо оказывается с тобой наедине, дабы и потискать, и по душам поговорить.
Сергей
Честно говоря, я совершенно не понимаю, что ты хочешь уладить. Если надеешься, что каким-то образом начальник твоего мужа перестанет приставать, то это совершенно напрасно. И ты сама это понимаешь. Поэтому зачем лишний раз дразнить быка, лично мне непонятно. Что тебе мешает просто уволиться? Уходи из части, прекрати маячить перед глазами этого развратника, и дело с концом. Не думаю, что у тебя такая уж замечательная должность и зарплата, что подобную «на гражданке» не найти. Что же касается перевода мужа в далекий гарнизон, то не так это просто на сегодняшний день. Поэтому еще, как вариант, можно просто «забить» на угрозы. А в случае очередного проявления «жестокого любострастия» со стороны начальства начни действовать по его же методу. То есть угрожай. Причем чем жестче будет твоя позиция, тем меньше шансов на неблагоприятный исход. Терять-то все равно уже нечего. Изменять ты не собираешься, муж в курсе, начальник тоже. Ну и скажи, например, что тебе, видимо, придется написать рапорт вышестоящему начальству или в безопасность по поводу домогательств, при этом постарайся записать разговор на диктофон, благо он сейчас есть в любом мобильнике. Предупреди, что в случае каких-то поползновений в будущем ты поднимешь такую «бучу», в том числе и через журналистов, что мало никому не покажется. В общем, варианты всегда есть. Хотя я бы просто уволился.
…Мы живем с моей старенькой мамой на окраине Москвы. Отца у меня, отродясь, не было. Он нас оставил, когда мне еще года не исполнилось. Но я об этом никогда не печалилась. Моя любящая мама заменила мне и отца, и маму и даже бабушек с дедушками. Я хорошо училась в школе, а после нее успешно закончила престижный вуз в Москве (юридическое отделение), получила диплом с отличием, и мне несказанно повезло – директор учреждения, где я проходила практику, предложил мне и после окончания учебного заведения работать у него. Счастью моему не было предела! Мне очень хотелось работать, получать за свой труд немалые деньги (фирмы-то, действительно солидная, не буду говорить ее названия, не это суть важно). А главное, мне хотелось отплатить моей маме за все годы, что она жила для меня, трудилась, чтобы я ни в чем не нуждалась и всегда была сыта, одета-обута и довольна жизнью. Но, как говорится, рано пташечка запела, как бы кошечка не съела.
Вы, наверное, слышали, есть в юриспруденции такое понятие, как харассмент, что означает склонение к половой связи или сексуальным действиям путем уговоров, шантажа, обмана (например, обещанием жениться, улучшить материальные условия, пригласить в заграничное путешествие, повысить в должности и так далее). Вот в это юридическое понятие, по которому я даже как-то сдавала зачет, и удосужилась влипнуть ваша покорная слуга! Нет-нет, дело началось не с корпоративной вечеринки, где под парами шампанского коллеги расслабляются, объясняются в любви всем и каждому, и тем самым дают недвусмысленный повод для дальнейшего ухаживания. Вовсе нет! Я сразу заметила сальный взгляд шефа, хотя раньше, когда я трудилась у него на практике, такого не замечала. Видимо, он ловко камуфлировался. Тем не менее, я решила не будить лиха и стала одеваться чуть свободнее, чем монашенка. Черный низ – белый верх. Юбка ровно на три пальчика ниже колен, блузка с рукавом длинным, застегнутая горловина. Далее по стилю - строгая гладкая прическа, очки на носу, аккуратный макияж (только тушь для ресниц и бесцветный блеск для губ).
Но как я не старалась «уйти в тень», моего начальника не останавливал мой строгий вид. Тысячу причин находил он, чтобы остаться нам наедине, задержать меня после работы. Причем между моментами похвалы в мой адрес относительно моего профессионализма он умудрялся делать намеки на то, что на это место до меня просилась весьма важная и очень опытная персона или ее рекомендовало вышестоящее руководство… Но он предпочел ей меня, пойдя на конфликт с тем самым высшим руководством. И мне теперь, якобы, надо сильно постараться, чтобы он об этом своем решении не пожалел, и мое место на фирме осталось за мной! Также давал понять, что мое будущее продвижение по карьере, повышение и специализация зависят исключительно от моего непосредственного патрона, его желаний и решений. Наверное, немаловажным будет описание внешности моего шефа, чтобы читатель смог представить себе полную картину обстоятельств, свалившихся на меня. Ему приблизительно за пятьдесят, полный (живот практически лежит на коленях, когда он сидит в своем огромном кресле), лысоватый и вечно потеющий гражданин с красными большими руками, которые, такое ощущение, постоянно готовы тебя облапать и засунуться тебе под юбку, если ты, не дай бог, слишком близко к нему стоишь.
Как-то мой шеф напрямую попросился ко мне …домой на обед под предлогом, что жена готовит неважно, а он так соскучился по вкусным домашним обедам! Ну что ж, мы с моей мамой люди гостеприимные. Тем более, я действительно чувствовала, что я ему должна и нужно было как-то отблагодарить моего благодетеля. Я пригласила своего начальника к себе домой во время обеденного перерыва. Но босс никак не ожидал, что в прихожей его встретит милейшая старушка в передничке с дымящимся пирогом в руках и тарелкой ароматного борща… Поесть начальник в тот день поел, но ушел разочарованный. Весь следующий день он сердито шептал мне, когда наведывался в наш кабинет для проверки нашей работы, что ему с таким трудом удалось ко мне вырваться, и он думал, мы займемся у меня чем-нибудь более привлекательным, чем поедание борща.
Так продолжалось очень долго. Я чувствовала, что у меня нервы уже на пределе и что скоро я не выдержу и напишу заявление. Но это означало получить еще неизвестно какого характера запись в трудовую книжку, во-вторых, не хотелось бы менять так быстро после вуза первое же место работы. Коллектив мне нравился, работа и зарплата были стабильными. И я терпела, сколько было сил. Нет, конечно же, я могла запугать его звонком к супруге, могла также, как он, начать шантажировать его, но мне не хотелось заиметь врага в виде моего начальника. В таком случае я бы все равно была вынуждена уволиться. А также по слухам, он совершенно не боялся своей жены. Более того, она в курсе, что муж у нее ловелас и прикрывает на это глаза. Его жена – женщина неработающая, лет сорока пяти, а потому в муже видит единственный источник своего дохода. Она готова закрыть глаза на тысячи его измен, лишь бы он продолжать жить с ней вместе. Вы спросите, почему не обратилась в московскую милицию-полицию? Я прекрасно понимала, что защиты от сексуальных домогательств в наших правоохранительных органах я не найду. Поэтому подобные методы воздействия на шефа заранее отметались. В конце концов, у меня не было уверенности, что на новом месте с другим шефом не начнется то же самое. 
Тем временем настойчивое ухаживание моего начальника переросло в открытую угрозу моего увольнения в случае, если я не отнесусь благосклонно к его намерениям. Как-то моя коллега, такая же молодая девушка после вуза, как я, мне грустно сказала, что «я попала на любовь». Так все говорят в этой фирме и все знают, если шеф положил на кого-нибудь глаз и решил кого-то домогаться, то он это сделает, либо человек просто больше не будет работать в этом месте. Мне показалось, что и эта моя собеседница прошла подобную «школу жизни» в потной постели нашего шефа. И, в конце концов, шеф меня «достал». Я пошла ва-банк…
Как-то после очередного вызова меня в кабинет и предпоследнего сотого предупреждения подумать крепко своей милой, но глупой головушкой относительно секса с его начальничьей персоной я твердо с металлом в голосе отчеканила:
– Да, я уже обдумала сложившуюся ситуацию. Оказаться без средств к существованию и перейти на содержание к престарелой матери, тем самым обмануть ее ожидания относительно моей карьеры я, из-за какого-то потного блудливого пожилого мужика не могу (на этом у шефа перекосило от ярости рот). А посему я приняла твердое решение! У вас в кабинете 7-й этаж? Великолепно! Я прямо сейчас выкинусь из окна вашего кабинета. Кстати, зная, о чем вы снова будете со мной разговаривать, когда вызываете меня к себе, у своей надежной подруги я оставила записку, в которой четко указала имя моего мучителя, который толкнул меня на суицид, и причины, побудившие меня это сделать. Думаю, кроме этой записки, еще будет масса свидетелей на фирме, которые все это время наблюдали, как вы мне не давали прохода и третировали меня. А теперь я даю вам ровно две минуты на размышление. Время пошло!
Нужно ли говорить, что мой начальничек-сластолюбец никак не ожидал такого оборота событий. Всю мою страстную речь он слушал, открыв от изумления рот. Видимо, я настолько была в запале и полна решимости, что он поверил каждому моему слову и тому, что я действительно это сделаю. А когда я закончила, он после никак не мог напиться воды из своего хрустального графина – так тот плясал в его руке. И удивительно. Наверное, именно такой нужен был стресс моему начальнику, чтобы он оставил меня в покое. Впоследствии все наши отношения вошли в русло чисто служебных, а через год даже мило-дружественных. Своим пылким выступлением и угрозами, как оказалось, я спасла еще много нежных женских душ. Когда у нас на фирме появлялись новые кадры женского пола, шеф вел себя с ними осторожно, деловито и строго».