Учитель из автобуса

Когда я была ученицей 10 класса, то у нас в школе появился новый учитель немецкого языка. Он был молодым и красивым. Это был обаятельный голубоглазый блондин двадцати трех лет. С первого дня его появления в школе все ученицы средних и старших классов бегали на переменках мимо его кабинета, чтобы лишний раз взглянуть на него. Дмитрию Евгеньевичу (так звали учителя) явно льстило такое внимание и это было заметно. Также он не был обделен заботой и вниманием молодых учительниц, которые просто проходу ему не давали.

Я, как и большинство девчонок из нашей школы, была влюблена в него. На все его уроки я ходила исправно и всегда выполняла домашнее задание. Однако, в отличие от остальных, я была скромной девушкой. Мои одноклассницы откровенно заигрывали к учителю и всячески проявляли свою заинтересованность. Я же только особо тщательно подбирала наряды и добросовестно учила заданное перед каждым уроком. Но во время самих занятий я жутко смущалась, хоть и пыталась скрыть это, мое сердце выскакивало из груди и коленки дрожали. Преподаватель судя по всему, это замечал и постоянно вызывал меня к доске. К счастью, мои старания он всегда оценивал на \»отлично\».

Весь учебный год мысли о молодом учителе не давали мне покоя, он мне даже снился и чудился чуть ли не в каждом встречном. Дошло до того, что мне было мало видеть его в школе. Я узнала, где он живет и ежедневно прогуливалась около его дома. Иногда мне улыбалось счастье и я встречала его, в таких случаях между нами завязывался разговор об учебе и мы расходились. Если же я встречала его в компании девушек, то я с ума сходила от ревности.

В одиннадцатом классе произошла трагедия — Дмитрий Евгеньевич уволился. Я очень страдала, часто бродила у его дома, но увидеть его мне не удавалось. Но пришло время мне готовиться к поступлению в институт и я записалась на подготовительные курсы. На первом же занятии меня ждал сюрприз — немецкий язык на подкурсах преподавал Дмитрий Евгеньевич. Я была безумно рада, что опять имею возможность видеть его. За время занятий (около полугода) можно сказать, что я стала любимой ученицей Дмитрия Евгеньевича. И как-то сложилось так, что к концу курса многие ученики заболели и пару раз я обучалась индивидуально. Этих двух занятий мне хватило, чтобы мы с учителем немного сблизились. Дело в том, что он интересовался моими делами, рассказывал о себе и потом предложил проводить меня домой. Затем это вошло в привычку и Дмитрий Евгеньевич стал провожать меня постоянно. Я просто теряла голову от счастья — он мне казался самым красивым, самым умным и так далее. Я тонула в его бездонных голубых глазах и ловила каждое его слово. Через некоторое время мы стали встречаться чаще — гуляли в выходные дни в парке, ходили в кино, кафе. Как сейчас помню наш первый поцелуй, когда земля, словно ушла из-под моих ног.

Для меня, девочки 17 лет, было счастьем, что мой учитель обратил на меня внимание. Однако случилось так, что Дмитрию предложили работу в США и ему нужно было уехать на некоторое время. Мне очень сложно было с ним расстаться, но я надеялась, что он скоро вернется. Первое время мы переписывались, а потом я переехала, поступила в другой институт и наша связь прервалась. Прошло 8 лет с тех пор и я лишь изредка вспоминала о моем романе с учителем. Но однажды я его случайно нашла в одной из социальных сетей и мы договорились о встрече. Перед нашим свиданием я очень волновалась, ведь для меня он оставался таким же идеальным мужчиной. Но при встрече я уже не увидела того, кого помнила. Дмитрий немного пополнел, появились залысины, глаза уже не казались такими голубыми, а шутки не были такими смешными. Мы проболтали весь вечер, но я уже понимала, что тех чувств, которые у меня были, я уже не испытываю. Ведь я уже не та ученица, которая ловит каждое его слово. Мне приятно было пообщаться с замечательным человеком из моей юности. Но после нашей встречи я поняла, что мой идеальный Дмитрий Евгеньевич остался в тех далеких школьных годах. Время идет, мы взрослеем, забываем о наших былых влюбленностях, становимся менее романтичными и более рациональными.

Мы жили в маленьком городке, у меня была обычная жизнь. Встаю рано, иду в школу, по общаюсь с друзьями, посижу на уроках, что-то по пишу и опять домой, а дома погружаясь в свой выдуманный мир, ухожу от всяких проблем, просто включая музыку, думаю о будущем.Но тот день я не забываю до сих пор. И так, вот с чего всё началось…
Еле еле проснувшись в 6 утра, сделала все свои дела, покушала, умылась, оделась, иду в школу с подругой.
У нас в школе была учительница, самая обычная, лет примерно 30-35. Мы с ней были примерно одного роста (мой рост 1.66).У неё был муж и дети. Мне нравилось находиться на её уроке, она очень общительная, с ней можно поржать над всякой ерундой. Я просто обожала когда она улыбалась, ей очень это шло, поэтому я старалась её не расстраивать, и в общем всячески пыталась поднять ей настроение. Поначалу ничего такого серьёзного не было. Но сегодня, на её уроке мы как-то совершено случайно стали обсуждать то, что с другими не обсуждали, мне было так легко и спокойно с ней разговаривать, как-будто мы с ней лучшие подруги. Мне хотелось рассказать ей всё. Наш разговор был прерывным, т.к. ей все же надо вести урок и она не может уделять внимание только мне. И после нашей милой беседы, которая на первый взгляд была самой обычной, мне хотелось её повторить и я очень не хотела что бы этот урок кончался. Ну ладно, думала поболтать еще успеем. Так что на уроках не парилась над этим, все продолжалось как всегда. Вот уроки закончились, мы пошли с подругой домой. На выходе встретились с учительницей, улыбнулись друг другу и попрощались. Но когда я пришла домой, мне было как-то не по себе, хотелось снова с ней так же поговорить, мне очень её не хватало, я не могла найти себе место, очень хотелось услышать ее, но номер её телефона я не знала. И когда мы болтали с подругой по телефону, она сказала что видела её в соц.сети, но она никого не добавляет к себе, только важных ей людей. Я была на седьмом небе от счастья, но что бы не подавать виду, отреагировала так: «Ну, понятно». Вот подруга рассказывает там что-то своё, но мне было не до её болтовни, я искала Т. (Имя учительницы, не хочу его здесь упоминать)) в соц.сети. Вот я попала на её страницу. Посмотрела все фото, видео, все её посты, вообще все что можно было посмотреть. Я узнала много интересного о ней. Добавилась к ней в подписчики, что бы смотреть что она постит, и даже не думала, что окажусь у неё в друзьях, подруга же говорила на счет этого. Она приняла приняла мою заявку в друзья, но я была больше рада, чем удивлена. Так как уже было поздно, я не стала ее беспокоить и что-то писать ей. Решила оставить это на потом. Легла и скорее пыталась уснуть, что бы увидеть её снова в школе.

Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)

Сост. Дмитрий Быков

Издательство выражает благодарность всем авторам, чьи фотографии из личного архива были использованы при подготовке этой книги.

На переплете использована фотография Михаила Вылегжанина.

© ООО «Издательство АСТ»

Дмитрий Быков

Попытка реконструкции

В начале семидесятых Борис Слуцкий писал:

Самые интеллигентные люди в стране -
Девятиклассники, десятиклассники.
Ими только что прочитаны классики
И еще не забыты вполне.

Одной из главных тем в советском искусстве шестидесятых-восьмидесятых была школьная. «Ночь после выпуска» и «Шестьдесят свечей» Тендрякова, «Ключ без права передачи» Динары Асановой, «Доживем до понедельника» Ростоцкого и «Репетитор» Полонского, «Чужие письма» Рязанцевой и Авербаха, «Долгие проводы» Муратовой, «Вам и не снилось» Щербаковой и Фрэза – это я называю только бесспорные хиты. Главные социальные проблемы ставились в фильмах о подростках: «А если это любовь?», «Тучи над Борском», «Школьный вальс». Дело не только в том, что подростковые литература и кинематография были свободнее «взрослых»: идеологический диктат в детском искусстве не так чувствовался, и тут можно было о многом высказаться всерьез. В детскую литературу сбегали Аксенов, Ефимов, Стругацкие – именно так они умудрялись говорить о главном без малейших скидок на возраст читателя. Но причина и глубже: послесталинский подросток был тем самым новым человеком, о котором мечтало первое советское поколение. У него по разным причинам не получилось осуществиться полностью: сначала мешал террор, потом война. Но уж дети и внуки ветеранов, поколение космической утопии, коммунарской педагогики, дети физиков и лириков, последние советские выпускники должны были осуществить вековую мечту о создании нового человека.

СССР – как и Россия – не всегда хорошо производил товары, но всегда отлично формировал среды. Советскими подростками очень много занимались: кружки, секции, классы педагогов-новаторов, детские редакции при молодежных журналах и телепрограммах, лицеи юных вундеркиндов, вроде легендарной колмогоровской школы или новосибирской ФМШ, детские киностудии в каждой республике, детские театры – студийные либо профессиональные, – все воспитывало нового человека, которому предстояло вывести страну из все более очевидного тупика. Очень жаль, что перестройка востребовала совсем иные качества. Но нам, детям семидесятых и восьмидесятых, грех не вспомнить ту фантастически напряженную, многое обещавшую, невротизирующую, странную атмосферу конца советской эпохи, когда будущее уже сквозило во все щели.

Я отлично помню свой школьный опыт: он был отвратителен, поскольку двойная мораль уже свирепствовала и травля, столь ярко и страшно показанная Железниковым и Быковым в «Чучеле», была уделом всех думающих детей. Однако, помимо этой травли, оказавшейся весьма полезным опытом для постсоветского будущего, советская школа могла предложить много интересного – не зря тут существовал настоящий культ учителя. Допускаю, что кому-то в школе было отлично, дружно, весело и т. д. Главное же, как мне кажется, – тогдашние подростки были очень серьезными и взрослыми, интеллектуально они были богаче и самодостаточнее сегодняшних старшеклассников, и, хотя среди них хватало откровенного бандитья, фарцовщиков и юных циников, преобладали в этом поколении люди серьезные и трезвые. Кстати, именно о них был снят «Плюмбум» Абдрашитова и Миндадзе – рубежный фильм эпохи; тогда Плюмбум казался безусловным злом, но время показало, что бывают вещи похуже принципиальности.

Я думаю, тогдашнее поколение – равно как и школьники девяностых – многого о себе недоговорило и не поняло. Нам нужно составить хронику тех лет, потому что, кроме нас, это сделать некому. Трагедию исчезновения СССР лучше всех поняли подростки, потому что их жизнь переломилась. Сборник воспоминаний «Детство 45–53» о послевоенных школьниках, составленный Людмилой Улицкой, стал бестселлером, но коллизии нашего отрочества были ничуть не менее драматичны. Лучший способ разобраться в себе нынешних – это вспомнить себя тогдашних. Мы как раз входим в тот возраст, когда события двадцати-тридцатилетней давности помнятся нам лучше вчерашних.

Лично для меня попытка реконструкции тех времен довольно мучительна, но и мне есть за что поблагодарить их (времена). Надеюсь, все вместе мы составили книгу, из которой будет понятно, почему наша генерация почти все сдала и все-таки удержалась на краю пропасти.

Моя школа

Яков Учитель

Гордые дети ХХ съезда

Вырос я в историческом центре Ленинграда.

В 1-й класс пошел в 1955 году. Это был второй год, как в СССР ввели совместное обучение мальчиков и девочек, а также второй год, как появилась серая квазигимназическая форма для мальчиков.

Моя школа № 209 помещалась на улице Восстания во внушительном здании бывшего Павловского института благородных девиц. Он, разумеется, меньше знаменит, чем Смольный, но тоже не лыком шит. В классе было больше сорока человек. Квартирный вопрос в послевоенном Ленинграде стоял очень остро, коммуналки были перенаселены, и мест в школах не хватало. Все вторые и третьи классы занимались во вторую смену.

Забегая вперед, скажу, что через десять лет в округе не осталось ни одного одноклассника: все разъехались из центра в хрущобы спальных районов, в вожделенные отдельные квартиры.

Традиции и нравы в школе были строгие. Например, перед началом занятий на входе стояли дежурные и кроме отлова опоздавших следили за тем, чтобы мальчики непременно снимали шапки. А еще перед уроками в просторных коридорах была общая физзарядка. Позже эта традиция отмерла сама собой. После двух лет второй смены в четвертом классе я физзарядки уже не помню.

С каждым годом либерализм набирал силу. Школьные годы точно пришлись на оттепель от рассвета до заката – от раннего постсталинизма до расправы Хрущева с советской интеллигенцией.

Исторические события тех лет тесно переплетались со школьной жизнью. Открытие ленинградского метро к 7 ноября 1955 года – первые дни туда пускали только по пригласительным билетам, и побывать смогли не все. Те же из ребят, кому посчастливилось, в начале второй четверти делились у доски своими впечатлениями.

ХХ съезд пришелся на середину третьей четверти первого класса. В интеллигентской среде десталинизация была встречена одобрительно, и мы, продвинутые первоклассники, заговорщицки это обсуждали вполголоса. На уроках вслух говорилось только о достижениях – прошлых, но в основном о грядущих. Запомнилось, как на вопрос: «Что нас ждет в очередной пятилетке?», – я ответил, что вместо паровозов у нас будут тепловозы. Наверное, пятерку получил. Главное – угадал!

Ныне ушел в прошлое институт второгодников: сейчас боятся травмировать детей и гоняются за липовыми показателями успеваемости. А в этом было немало позитива. Второгодники вноси ли недостающую долю жизненного опыта, а сами нередко подтягивались в учебе. В 5-м классе появился у нас Юра Николаев, креативный второгодник, переведенный из другой школы. Он быстро научил коллектив ругаться матом и интересоваться сексом (такого слова, правда, еще не было). То есть, казалось бы, отвязный хулиган из пролетарской семьи. Однако при этом он ходил в очках и играл на рояле – в музыкальной школе учился. Любил играть полузапрещенный джаз и «роки». Запомнилось заводное:

Раньше слушал Баха фуги.
Африка!
А теперь гоняет буги.
Африка!

В 6-м классе завели у нас «Дисциплинарную тетрадь». В нее учителя записывали тех, кто плохо себя вел. За замечания попадало от родителей. Это было неприятно. Кого-то и выпороть могли. И было нами решено принять радикальные меры. Ждали случая.

Шел урок физкультуры в огромном актовом зале. Вдруг в середине урока загремело школьное радио (тогда такое было не везде): «Работают все радиостанции Советского Союза! Человек в космосе!!!» Это было 12 апреля 1961 года. Все завопили «ура!» и еще что-то радостное. Урок прервался. В едином порыве мы побежали на Невский. Я прикрыл учительский стол телом, пока Юра Николаев запихивал «Дисциплинарную тетрадь» в тренировочные штаны. Надо было еще успеть ее порвать и отнести на помойку, прежде чем слиться с ликующими ленинградцами. Всё успели.

Другая более возвышенная история. В 5-м классе мы с другом состояли в так называемом библиотечном активе. То есть подолгу торчали в библиотеке, помогали там и имели свободный доступ к книгам. Дружили с юной библиотекаршей (младшей; была еще заведующая). То ли ранней осенью 1959 года, то ли поздней весной 60-го гуляли мы с ней и, надеюсь, рассуждали об искусстве. Привела она нас в гости к своей знакомой – пожилой литературной даме во флигель Шереметьевского дворца. Тогда там был Институт Арктики и Антарктики. Угостила дама нас чаем с печеньем. Ну, и не вспоминал я об этом лет двадцать пять. А когда вспомнил, то понял, что это была Анна Андреевна Ахматова! И больше в этом не сомневался. Шли годы, и я решил поглубже изучить вопрос. Эх, лучше бы этого не делал: оказалось, что Ахматова съехала из Фонтанного дома в 1952-м… «Какой удар со стороны классика!» Остается надеяться, что это все-таки она приходила в гости к каким-нибудь бывшим соседям.

Не могу сказать, что этот день начался как-то необычно; что солнце по-другому светило, или птицы мне что-то напевали... Нет, все было как всегда. Я еле встала с постели, проклиная того человека, который придумал начинать уроки пол девятого, поплелась в ванну, взглянула на себя в зеркало, как обычно ужаснулась от увиденного и пошла на кухню, где мама уже что-то готовила. Пробормотав, проходя мимо, "Доброе утро", я плюхнулась на свое коронное место. Мама только качнула в ответ головой. Видимо, вечный недосып - это семейное. Вскоре к нашей компании присоединился и отец, который приземлился на стул напротив меня. Наше гробовое молчание прерывал только телевизор, из которого, как обычно, веселая ведущая вещала нам какому знаку зодиака стоит делать сегодня дорогие покупки, какому вступать в брак, а какому лучше вообще не выходить из дома, ибо сегодня есть большая вероятность, что человека или собьет троллейбус, или переедет трактор. Как многообещающе. Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что это полный бред, каждое утро я жду свою порцию предсказаний. Это как некий ритуал: узнать свое будущее и, забыв про него через 10 минут, прожить день. Дойдя до моего знака, девушка начала сильно жестикулировать и говорить, что именно этих людей сегодня ждет событие, которое перевернет всю их жизнь с ног на голову. Фыркнув, я приступила к только что приготовленному завтраку. Ага, конечно, жизнь перевернется и изменится, и все это в понедельник. Единственное, что могло бы изменить мою жизнь в лучшую сторону это отмена физкультуры или, хотя бы, увольнение нашего учителя, если его можно так назвать. Если рассказывать в общих чертах, то ему уже далеко за шестьдесят и все, что он делает это пялится на молоденьких девушек. Фу. Надеюсь, он скоро начнет к кому-нибудь домогаться и его выпрут из нашей школы. Но, к сожалению, это только мечты и надежды.

Позавтракав, мы с родителями разошлись по комнатам. Натянув на себя джинсы и накинув рубашку, я направилась в коридор, где быстро собравшись, я выбежала на улицу. Взглянув на часы, я поняла, что немного опаздываю и лучше сесть сегодня на автобус, ибо я точно опоздаю на первый урок (свою любимую физ-ру).
На остановке я простояла совсем недолго, вскоре после моего прихода, подъехал автобус. Как и предполагалось, народу было тьма-тьмущая. Я кое-как забралась внутрь и прошла чуть вперед, наблюдая сзади возмущенные поглядывания пассажиров. Ну уж извините! Не я тут все место занимаю! Я подвинулась еще немного вперед и чуть не столкнула парня. Пробубнив ему тихое "Простите", я встала на месте, надеясь, что меня не затопчут.

Водитель ехал так, будто не людей везет, а дрова. Каждые пять секунд автобус подпрыгивал и люди падали друг на друга. При очередной кочке, моя рука слетела с поручня, и я уже была готова упасть, но чья-то мужская рука успела меня поймать, приобняв за талию. Я встала в исходное положение и сказала "спасибо" куда-то в воздух, ибо спаситель находился сзади. Несмотря на то, что я уже крепко стояла на ногах, руку человек не отпустил. Я конечно же понимаю, что меня просто поддерживают от очередного падения, но от столь близкого взаимодействия с противоположным полом кидало то в жар, то в холод. Особенно учитывая тот факт, что это был незнакомый мне человек.

На остановке часть людей вышла, что сильно меня обрадовало. Но радость моя была недолгой, ибо зашло людей еще больше. На секунду освободившись от облепляющих меня людей, я приняла более удобное положение, оказавшись лицом к груди моего спасителя. Когда очередная порция людей основательно ввалилась в автобус, и заняла все свободное место, я была буквально прилеплена к мужчине. Из-за своего роста все, что я могла разглядеть это мускулистые плечи и загорелую кожу. Поднимать взгляд на его лицо у меня не было ни сил, ни желания, ибо мне все еще было неловко. Подъезжая к очередной остановке, женщина с огромными сумками, стоявшая рядом, стала неумолимо расталкивать всех на своем пути, спеша к выходу, из-за чего я пошатнулась и упала лицом прямо к шее мужчины. Я вновь извинилась и, положив руку на его грудь, вернулась в исходное положение. Я почувствовала как дыхание парня сбилось и его тело стало напрягаться. Осознав, что моя рука так и покоится на его груди, я быстро ее отдернула. В ответ я услышала его усмешку. Сгорая от стыда, я выскочила из транспорта. Я еще минуту стояла и смотрела в след уезжающему автобусу, пытаясь перевести дыхание. Не знаю, что это было, но тепло его ладоней я чувствовала до сих пор. Простояв еще немного, я вспомнила, что опаздываю. Оглянувшись, я поняла, что до школы еще 5 остановок. Придется пробежаться, чтобы успеть хотя бы на конец урока.