В России с числом усыновленных детей растет и количество возвращенных в детдома. С приемными родителями работают все тщательнее, чтобы подготовить их к грамотному реагированию на психологические проблемы детей. Но не всегда удается. Почему новые мамы и папы задумываются о возвращении ребенка в приют? Об этом они иногда сами пишут на форумах .

* * *
У нас трое кровных детей, а немного больше года назад появился еще один парень, которому сейчас 10 лет. Как было изящно сказано еще в его характеристике из реабил. центра, "в случае, если он не получает желаемого сразу, может выражать недовольство вербально и физически". У нас "вербально" - это дикий ор, "физически" - кидание мебели, вещей, хлопанье дверьми и битье кулаками и разными предметами об стены.
В первые полтора месяца он вел себя прекрасно, потом стало сложнее, истерики могли повторяться по нескольку раз на дню. Поводы самые разные: нельзя гулять прямо сейчас, к другу в гости прямо сейчас, неохота делать уроки и т.п. Первый раз, помнится, мороженое не того сорта ему досталось...
Силы у него все больше, он у нас еще подрос на 15 сантиметров. Я боюсь все время, как бы он не расколошматил что-нить, принадлежащее старшему сыну - электрогитару, например, тот его на месте убьет тогда. Боюсь, что он и мне врезать сможет. Мой родной сын уже мечтает, как уедет после школы учиться из Москвы в Питер. А тут я еще подумала: если он в армию попадет, а там его, не дай Бог, что-то огорчит? Как вы считаете, не стоит ли к психиатру обратиться (пока только ему, но с такой жизнью мы скоро всей семьей туда пойдем))?

Мы живем в Украине. Два года назад мы с мужем усыновили трех деток-погодок (девочку 5 лет, мальчика 4 года и девочку 3 лет) они между собой кровные, отказники с рождения. До того, как мы их забрали, дети вообще не знали, что они родные. Жили в доме ребенка в разных группах и не пересекались. Их поведение изначально оставляло желать лучшего, если это можно сказать о том безумии, которое происходило и происходит, но поведение сына выходило просто за всякие рамки. Он не в состоянии подчиняться элементарным правилам и нормам, тормоза отсутствуют, если он чего-то хочет, то его не остановишь ничем и никак. С ножом пока не бегает, а вот пальцы в 5 лет пытается девочкам в интимные места засунуть и головой об камни приложить, плюнуть им в еду, ударить гантелей...
У нас за ним круглосуточный присмотр: в туалет, руки помыть, спать и т.д. Им и только им занимается воспитатель (женщина с высшим педагогическим образованием). При этом он всё-таки умудряется нанести физический вред сестрам с завидной регулярностью.
В присутствии чужих людей он зачастую ведет себя гораздо лучше и воспитаннее чем многие дети его возраста. Объяснить окружающим в чем заключается его болезнь крайне сложно. Но он устраивает нам дома маленький ад. К тому же ему хватает короткого промежутка времени, чтоб адаптироваться в новых условиях и вот тогда проявляется его натура. Нас с ним вежливо попросили с 4 спортивных секций, с курсов актерского мастерства и детского дневного лагеря.
Мы обратились к невропатологам и психологам. Практически все специалисты отправили нас к психиатру и, как результат, мы имеем на руках диагноз психопатия.
По словам врачей сын угрожает здоровью дочек и недавно рожденного ребенка, а также не может находиться в коллективе, т.к. не контролирует свои действия и может быть опасен для других детей. Его поведение стало просто невыносимо, несмотря на то, что он на препаратах, которые должны сдерживать агрессию... Нейролептики аффект снимают и получается классический маньяк, который придумывает, при необходимости выдает НУЖНОЕ поведение, но все ведет все равно к своей цели. Меня психиатр ни один раз Чикатило поминала...
Оценив наши с мужем моральные и материальные силы, мы решили, что не сможем растить больного ребенка (без каких-либо гарантий на выздоровление или хотя бы стабилизацию состояния) без ущерба для других детей, себя и нашего брака. Мы подали в суд на аннуляцию усыновления и уже вынесено решение в нашу пользу. Это чудовищное напряжение, когда приходилось ежесекундно контролировать каждое движение мальчика.

Наш 5-летка ужасно вел себя почти целый год и мы списывали все на адаптацию. Со всей дури бился головой о стены и пол, пытался головой стекло разбить, сидел и монотонно расчесывал себе кожу - если вовремя не заметить, то расчесывал практически до кости. Но самое впечатляющее это его улыбка. На лице у пятилетнего ребенка улыбочка взрослого матерого мужика. Я вначале думала, что это невроз на то, что мы его ругаем за плохие поступки. Пока не перестали ругать и не заметили, что так он улыбается всегда когда осознанно делает гадость. Вдобавок к "улыбке" от которой у меня, немолодой женщины, озноб пробегает по спине, фраза: "я так хочу". Зачем ты порвал пенал старшей сестры, у тебя точно такой же? Я так хотел. Хочу и все. Дальше пустота. Уговоры, отвлечения, запреты, угрозы, наказания - ничего не действует.
Потом помимо жуткой агрессии у него начались глюки и суицидальные мысли. Заключение врачей - шизотипия.
В пнд так мне и сказали - если шиза начинается в дошкольном возрасте, то в 9-11 лет будет полностью наш клиент без выхода из пнд. И мне тоже пришлось выбрать между этим больным мальчиком и 4 другими детьми. Я считаю этот выбор трудным, но правильным. Я отслеживаю жизнь того мальчика без нашей семьи и уже сегодня могу сказать, что выбор был сделан правильно, кто бы что не говорил... так как не они жили с ребенком 24 часа в сутки. При этом наш мальчик имел превосходную память!!!
Что еще хуже как нам обьяснил психиатор: Агрессия плюс такая память - вырежет он вас всех, если только задумает. А он тогда уже задумал и задумал с нашего кровного сына (это выяснили врачи).
Ему постарались объяснить что он возвращается в детдом насколько это возможно, он воспринял это спокойно и безразлично. Пожив немного "одни" мы, например, прямо заметили, сколько хаоса и зла было в нашей жизни. Какой регресс был у девочек и даже старшего подростка. В то же время, стирается острота ощущений. Так устроен человек. Я больше вспоминаю, как он гладил меня по голове, как мы с ним занимались оригами, каким замечательным пауком он был в выпускном спектакле в детском саду, как впервые взял в руки прибор и грифели... Хочется побежать в опеку и забрать назад. И приходится каждый раз умом принимать одно и то же решение. Такой вот маленький персональный ад.

Мне 25 лет, замужем, есть дочь 4 года. Уже 5 лет воспитываю своего родного брата. Зовут его Егор, ему 13 лет. Мама умерла от алкоголизма, а его родной отец алкоголик и инвалид. Мой отец живет в другом городе. Когда мама была в больнице, его забрали в приют, после ее смерти его опека сунула мне. Мне было 20. Проблемы были с самого начала, но я пыталась их решать. Школа, здоровье, поведение. Сейчас это превратилось в кошмар. Он не хочет учиться, матерится, теперь еще и курит. Дома всем грубит и хамит, постоянно шпуняет мою дочку, что-то заставить его сделать невозможно. Только сегодня на него в школе 5 докладных от учителей. Классный руководитель уже меня жалеть начала.
Я не знаю уже как с ним бороться и как ему помочь. У нас хорошие условия, мы ни в чем ему не отказывали, сейчас я не даю ему деньги потому что он закурил. Телефоны у него как перчатки, ломает теряет и тд. Я понимала что генетика и то что он жил с алкашами дадут о себе знать но все же пыталась ему донести что ему нужная лучшая жизнь, не такая как у его родителей. А ему все равно. И сейчас я на грани того чтобы расторгнуть договор. Но он не просто чужой ребенок. Он мой брат. И это очень трудно.
Просто понимаете он агрессивный и я боюсь. Боюсь за него, за свою дочь и что он кому то навредит. Ведь спросят с меня. Его отец сел в 14 лет! За изнасилование! А потом в 20 за убийство! А потом еще раз за убийство и кражи и грабежи. И он знает все о своем отце и он не считает его плохим человеком.
Сейчас я вкладываюсь целиком и полностью в него, физически финансово и морально. Я 5 лет пытаюсь найти положительные черты в нем. Стараюсь за каждое его хорошее действие хвалить его и поощрять. Чтобы он понимал что это лучше чем вести себя плохо. Но хорошее он делает крайне редко. В общем мы были у психолога снова и у психиатра. Девиантное поведение. Сейчас психолог будет с ним работать, а психиатр назначил медикаментозное лечение. Он пройдет комиссию в школе на облегченную программу, возможно индивидуальное обучение.

Мальчику скоро 8 лет, Владислав. Я в декрете и соответственно провожу бОльшую часть дня с детьми. Я сама очень хотела забрать этого парня, мне было жаль его, а сейчас мне жаль себя, маму, сына, племянницу, животных.... Всех, кроме Влада.
Началось все с вранья и воровства, но к этому были все готовы, поэтому терпеливо объясняем, почему это плохо, что так нельзя делать и тд. Затем я стала замечать, что кот перестал ходить по квартире, сидит под моей кроватью, пока Влад не спит. Затем кошка стала рычать на него. В один прекрасный день я тихонько вышла на рык кошки и увидела, как Влад ее бьет. Сейчас кошка трясется при появлении его и рычит. Запалила, как он кидает в нее разные предметы. Собаку может схватить за голову и наклонить ее (собака 3 кг), объясняет тем, что хотел, чтоб она туда посмотрела. Негатив к моему сыну, причем в глаза лицемерит "Наш Матюша такой хороший, я пойду поиграю с ним", а стоит мне подглядеть - то толкнет, то вырвет из рук что-то, до дверью пальцы чуть не прищемил, я просто поймала дверь.
Недавно в гости приехала дочка сестры, ей 5 лет. Сидели смотрели мультики, мы с мамой готовили на кухне. Лиза заплакала, забрали ее из комнаты и она рассказала, что он снял с нее трусы, с себя, и (извиняюсь), начал пытаться тыкать приговаривая "молчи и не кричи, а то я не буду с тобой дружить". Вот тут конечно мы все напряглись, Лиза больше не приезжает, во-первых у нее шок до сих пор и она говорит, что не поедет к бабушке, а бабушка лишилась общения с внучкой (и каждый божий день я ловлю его на каком-то насилии, ему это нравится, то кошки, то собаки, теперь дошли до детей...
Может кому-то покажется смешно, но интуитивно, как матери, мне страшно за своего ребенка. Я в туалет хожу и сына с собой беру (я боюсь Влада одного оставить дома, что он искалечит животных). И если сейчас ничто ему не мешает издеваться над теми, кто слабее и проявлять маниакальный интерес, то что помешает в 15 лет двинуть мне или маме... Ведь авторитета у него нет.
Кстати, решили установить скрытые камеры в квартире. Хотелось бы понимать, что он делает, когда закрывается в комнате, когда закрывается там с собакой. Сколько раз слышала визг, тихонько заходила и он разводил руки, а собака вылетала с комнаты. Сейчас сына укладывала, как всегда тихонько вышла, а он сидит и спички жжет, а вдруг квартиру спалит блин) 15 минут объясняла, что это опасно, но по-моему, ему плевать на мои слова). Комнат у нас три. В одной живу я с сыном (теперь и с собакой и двумя котами, они от страха здесь поселились), в другой мама, в третьей Влад. Получается, один он в комнате.

Я больше не могу! Взяли ребенка в 6,5 лет, в семье уже 5 лет. Сил терпеть уже никаких нет. Когда его брали из дд, воспитатели говорили, что он очень спокойный, дружелюбный, умный и т.д. и т.п. В общем, чудо, а не ребенок. Все чудеса закончились сразу, как Илья переступил порог нашего дома. Начались истерики по каждому поводу, все вещи, что попадали в ему на глаза были порваны, разрезаны, сломаны, обои ободраны, мебель раскурочена, в общем дом быстро превратился в... нечто нежилое.
Сначала все списывали на адаптацию к семье, потом на адаптацию к школе, потом на психиатрические проблемы (которые в целом после обследования не подтвердились), потом на психологические. Ходим к психологу, но ничего не помогает. Психолог написала, что личностные особенности ребенка при отсутствии коррекционной работы могут стать в дальнейшем основой для формирования возбудимой психопатии.
Во втором классе остался на второй год, потому что поведение стало еще хуже. Стал воровать, бить детей, мог снять штаны перед классом, нахамить учителю. Дома было еще хуже. Воровство, ложь, порча всего вокруг, хамство продолжались. Старшая дочка сначала пыталась с ним договариваться, проводила с ним много времени, гуляла с ним, занималась, но он чуть что не по его - мог ударить ее, обхамить. В третьем классе нас все же вынудили уйти из школы. Сейчас на домашнем обучении. Долго терпела, пыталась хоть что-то человеческое привить - но все безрезультатно. В семье его уже все просто ненавидят, и очень хотят, чтобы я его вернула. Дома настолько ужасная атмосфера, что всем нам хочется сбежать отсюда. А ему нормально. Сейчас он даже не пытается себя контролировать, может сказать в наш адрес такие маты, каких я и в жизни не слышала, кричит, что убьет нас всех и будет здесь жить, ворует и лжет, перебил стекла в дверях, дерется (и у меня, и у дочки постоянные синяки) сегодня в порыве схватил лампу длинную, замахнулся на меня, но попал по люстре, осколки до сих пор не удалось все собрать.
Что я к нему чувствую? Наверно уже ничего. Я просто устала и ни во что уже не верю. Вот представила на минуту, что нет его в доме, тишина, спокойствие, вещи никуда не надо прятать, нервничать, оставляя его вдвоем с сестрой, что по возвращении с работы меня не будут ждать очередные разломанные вещи, что мне не придется успокаивать очередную истерику и можно не бояться, что кто-то бросится на меня с кулаками, что как когда-то давно любые конфликты, споры и проблемы можно будет решать в диалоге, что никто не будет на меня орать и чего-то требовать... да, соблазнительно. Но с другой стороны, представила, что он будет где-то далеко, я не буду знать как он, вдруг ему там будет плохо и никто не поможет, что он останется один на один со всеми своими проблемами, что он в целом то будет никому не нужен, что после возврата он вряд ли сможет когда-то кому-то поверить и его поведение, отношение к миру и людям, его состояние станет еще хуже. И... не знаю.
И так плохо, и так еще хуже.
И жизнь действительно проходит, и как представишь этот ужас еще на годы...
Вот и получается, что никто не виноват, а при любом раскладе кому-то будет плохо. Вот не знаю это эмоциональное выгорание или просто я такая плохая приемная мать.
Сегодня все вместе были у психолога. Она сказала Илье одну замечательную фразу: "Ты пять лет воевал с мамой, теперь ты победил и возвращаешься в дд. Знаешь, не всегда победа приносит радость. И это как раз твой случай." А потом уже, когда мы остались одни, она сказала, что скорее всего вернуть Илью это лучший вариант. В его случае изначально было очень мало шансов, что он сумеет адаптироваться в семье. И если вдруг я в последний момент передумаю его возвращать - надо не забывать, что Илья не изменится. Все что можно было сделать для него - уже сделано, все что могло измениться - изменилось. Так горько это было слышать. Но зато эти слова, да и поведение Ильи в последние дни убедили меня, что как бы горько и больно не было я приняла верное решение.
Отвезла Илью в опеку. Он до последнего не верил, и только когда я стала уходить заплакал. Как же мерзко на душе. Думала будет легче, а стало только хуже. Он ведь был уверен во мне, уверен, что я никогда не предам, а я вернула его. Вряд ли я когда прощу себе это предательство.
Утро началось сегодня со звонка Ильи с жалобами на скуку. Потом он потребовал привезти ему наушники к телефону, когда я напомнила ему, что он их давно сломал, мне было сказано, что можно ведь и купить новые. Я еще раз заметила, что теперь это не ко мне. А дальше он мне заявил: это ты виновата, что я здесь оказался, если бы ты не настучала на меня в опеку, меня бы не забрали! Подумаешь, вел себя плохо! Я попыталась вернуть ребенка к реальности и напомнила, что в общем то ни я, ни Лена не обязаны были терпеть его выходки, но результат был предсказуем - подумаешь - сказал мне ребенок! В общем я сказала, что не собираюсь слушать его обвинения и продолжать разговор в подобном тоне. Илья психанул, сказал: ну, и не надо - и бросил трубку.
После обеда ездила в больницу, отвозила справку из школы и врач предложил пообщаться с Ильей сквозь решетку на окне. Я подошла, поговорила с ребенком несколько минут и поняла, что ни в чем он не раскаивается, ничего он не понял, и если и жалеет о чем-то, то только о том, что лишился комфорта, хорошей жизни и возможности ставить окружающим свои условия. А в остальном у него все нормально.

А я не чувствовала себя предательницей, когда вела деву в опеку. Когда её давали - ТТХ были прекрасные (ну один брачок озвучили, но с ним я готова была жить). А вот потом оказалось что она псих.больна, а вот на это я не подписывалась. Свои силы всегда просчитываешь. И я не зарекаюсь что дотяну деву до совершеннолетия,там видно будет как дальше будут развиваться события. Мне моя жизнь дороже, и я не альтруист и не мазохист.

Своих детей (мальчика и девочку) мы взяли 2 года назад. У них стоял диагноз - легкая степень олигофрении, который нас абсолютно не пугал - я работаю в коррекционной школе и не по наслышке знала кто такие олигофрены. Мальчик был очень запущенный, но показался мне тогда таким несчастным, добрым и пр. Но вот он начал стрелять в моего сына-младенца из игрушечного пистолета. В ссоре ронял такие слова: "Вы закрыли меня одного в своей комнате! Я там умру! Что мне там делать - только разговаривать с этим человеком?" Я начала выводить его на разговор об этом человеке. И он мне говорит: "Я его не вижу и не слышу - он меня слушает и никому ничего не говорит" " он был со мной всегда - с самого детства" " Как я буду жить без него - куда мне тогда свою злость девать?" " Он для меня почти святой" Я как сумашедшая начинаю рыть весь интернет о симптомах шизофрении и с удивлением обнаруживаю, что все симптомы, которые я описала выше - это и есть она! шизофрения!
Господи, сколько раз мне мальчик пытался обьяснить, что он не может любить, ему не бывает жалко, у него нет совести! Я же все это за издевку принимала, а он просто пытался обьяснить, что это так и есть! Сколько раз он говорил, что его мир не такой, как наш мир! Что мы по разному смотрим на одни и те же вещи! Он не психует, никогда! Его невозможно вывести из себя! Он всегда эмоционально холоден! Он спокойно, глядя в глаза говорит: "Когда я вырасту, то буду Вам мстить!" Муж спрашивает: "Что ты сказал?" Ответ снова спокойный: " Ну это же когда вырасту!"
Только теперь мы знаем, что он не способен на эмоции... вообще. Его можно вывести из себя только когда затронешь его лично! Вот тогда начинается буря! Через какое то время приходит с улыбкой и без капли раскаяния и спокойно заявляет: "Извините, был не прав!"
Девочка очень тихая, но слышала музыку, голоса, говорила что по ней кто то бегает! Господи! Я же думала, что это только ее фантазии! А когда она прибегала ко мне со словами: "Что с моим носом, он такой большой!" Господи, я ведь думала, что девочка просто как и все подростки озабочена своим внешним видом! Я еще ей тогда сказала: "Нос как нос- не выдумывай, ты у нас красавица." А она все упиралась: " Нет, он большой, он огромный!" Мы не выдержали - прямо в выходные сьездили в частную клинику, которая специализируется на шизофрении. Вердикт вынесен - детям не правильно был выставлен диагноз, у них нет олигофрении, у них обоих - шизофрения! При чем у мальчика опасная форма! Он нуждается в срочной госпитализации!
Сейчас готовим все документы в государственную психоневрологическую, а пока на немедленно прописали таблетки - принимаем. Что теперь делать? Не знаю! Мы не потянем 2 больных шизофренией. Они требуют внимания 24 часа в сутки, т.к. могут быть опасны и для себя и для окружающих, а мой муж работает и по выходным + у нас еще свой маленький ребенок. Им необходима постоянная помощь психиатра и невропатолога, а у нас в районе таких специалистов нет. Да и вообще, мы живем в таком месте, что случись что - к нам и скорая и полиция только часа через 2 приедет, а я одна с 2 маленькими детьми, а мальчику почти 15 - он со мной справится легко!
Но дети то не виноваты! Это такая болезнь! Иногда мальчик приходит в себя и он такой милый, послушный, добрый, ранимый! Они не вынесут нового предательства! Они не переживут еще один отказ! Мальчик в чужом месте вообще не спит, ни минуточки, сутками! Они нам верят! Мы не можем их предать!
Но у нас свой маленький ребенок, которого они тоже могут утащить в свой, черный и страшный мир (психика детей очень гибкая штука). Господи, что же нам теперь делать?

В Беларуси 80% детей-сирот - сироты при живых родителях. Как такое происходит? Почему? Кто-то пишет отказ от детей-инвалидов прямо в роддоме, кто-то попадает за решетку, кто-то просто ведет асоциальный образ жизни. Люди, которые не готовы, не хотят, не могут нести ответственность за свое потомство - это одна сторона медали. А другая - люди, которые готовы отвечать не только за своих детей, но и за чужих, потому что «чужих детей не бывает».

Источник фото: feel-feed.ru

Они усыновляют их, берут под опеку. Но знают ли они, что ждет их впереди? Хватит ли у них человеческого ресурса, чтобы принять, простить, любить во что бы то ни стало?

Порой не хватает… И 1-2 процента усыновленных детей снова возвращаются в детские дома. Кажется, цифра на фоне общего семейного устройства мизерная, но за каждой такой цифрой стоят судьбы живых людей. И эти цифры возврата судьбы ломают.

Всегда хотела усыновить ребенка

Мы встретились с Людмилой (имя изменено). На правах анонимности она рассказала свою историю принятия в семью приемного ребенка и… возврата его обратно в детский дом.

Я всегда хотела усыновить ребенка. Вначале, когда у нас с мужем долго не получались свои дети, потом, когда родила дочку и кормила ее грудью, мне казалось, что для полного счастья мне не хватает второго младенца у второй груди. И я спрашивала мужа: не усыновить ли нам ребеночка, не взять ли под опеку.

А муж говорил:

Это гормональное. Подожди. Вот закончишь кормить, тогда и вернемся к этому разговору.

Неблагополучие на расстоянии вытянутой руки

Ночами я бродила в Интернете по базам данных сирот, влюблялась в малышей, читала счастливые истории усыновления, читала статьи про трудности адаптации, осознавала, что тяжелую инвалидность приемного ребенка я не потяну, но дать еще одному малышу нежность, заботу и любовь вполне способна.

Когда родной дочке было три года, она пошла в сад. Я была шокирована, когда услышала от заведующей на собрании в детском саду:

Родители, помните, что ваши пьяные драки, кражи, долги за коммунальные платежи, приведут к тому, что у вас изымут детей.

Я всегда жалела сирот, но для меня это были истории с другой планеты. А тут оказалось, что в нашем милом садике Заводского района каждый год из семей забирают не меньше четырех детей. Вот оно - неблагополучие - на расстоянии вытянутой руки. И это стало отправной точкой.

Я закрутила механизм оформления документов. Мы собрали с мужем все необходимые справки, закончили школу приемных родителей и нашли себе трехлетнего мальчика Мишу. Дочке уже было четыре, она хотела братика, и мысль взять его из детского домика ее только вдохновляла.

Родственники восприняли новость в штыки

Я была подкованной мамой: начиталась про адаптацию, знала, что медовый месяц с ребенком закончится быстро, а потом нас ждут тяжелые будни, запретила друзьям прибегать к нам в дом с бубнами, весельем и сладостями, чтобы не возбуждать психику детей.

Но никто бежать и не собирался. Родственники и друзья в штыки восприняли мое решение об усыновлении. Все обещали крах нашей семье, говорили, что только дураки ищут себе проблем, а умные пытаются соломку подстелить.

Я хорохорилась, злилась, планировала быть хорошей и терпеливой мамой. Обложилась книжками Петрановской, Гиппенрейтер… Решила записывать все радостные события, связанные с Мишей. Я знала, что они обязательно будут.

Не помню, как пролетел медовый месяц

Да и был ли он? Миша не любил мыться, кричал, когда его засовывали в ванну, пах чужим, боялся прикосновений, как будто ждал удара, раскачивался перед сном, больно кусался, его кожа была покрыта ихтиозом (на коже образуются жесткие «чешуйки» - прим. Ребенок.BY), он делал нычки из еды, почти не говорил, обмазывал калом стены в квартире.

У меня обострились все хронические заболевания. И никаких сил записывать радостные события дня по вечерам я в себе не находила.

С родной дочкой Соней они совершенно не ладили. Миша все время старался ее травмировать, хоть и был младше: ударить, укусить, уколоть вилкой, карандашом, любым острым предметом.

Я разрывалась между детьми

Соня ходила на танцы до появления Миши в нашей семье и подавала большие надежды. Месяца через три после усыновления мне позвонила тренер и спросила, что происходит у нас дома. Соня стала плаксивой, на тренировках просила, чтобы тренер ее пожалела, обняла, сказала что-нибудь доброе.

Источник фото: 15min.lt

Я разрывалась между детьми, старалась уделять внимание обоим, жалеть, обнимать, но вся моя любовь как будто утекала в бездонную бочку. Я стала брать Соню в нашу с мужем кровать на ночь, потому что боялась, что Миша проснется и задушит Соню.

С мужем у нас практически прекратилась интимная жизнь. Да и просто семейная. Потому что муж стал задерживаться на работе допоздна. Он не высказывал мне претензий, он просто самоустранился.

И я поняла, что взять ребенка из детского дома было моим единоличным решением, которое я просто продавила. Но это не было решением нашей семьи. Чем меньше меня поддерживали, тем больше мне хотелось продавить это решение. И теперь на моих глазах семья разваливалась.

Все сидели на успокоительных

Я стала водить по врачам не только Мишу, но и Соню. Успокоительные лекарства теперь пили в нашей семье все - я, муж, Миша и Соня. Кому нужно такое счастье?

Я обещала всем, что адаптация закончится, и все будет хорошо. Но хорошо не стало ни через год, ни через полтора. Мой эгоизм не позволял мне признать, что я проиграла, что проиграла вся наша семья. Соня бросила танцы, у мужа появилась любовница, у меня - Миша.

После двух лет в семье я вернула Мишу в детский дом. Но счастье не наступило. Мне как будто отняли руку. А фантомные боли остались.

Мне снится Миша, я продолжаю думать о нем, я считаю себя слабачкой и предательницей. Я жалею Соню, которой вовсе не нужен был этот опыт. И я рада только тому, что муж остался в семье.

Я не знаю, сколько нам всем придется залечивать раны и как нам теперь жить. Сегодня я признаю, что я ошиблась, что мне не стоило так рисковать хрупким миром нашей семьи. Да, у меня кишка тонка. Но что делать? Работаем с тем, что есть. Как-то же переживают люди и пожары, и разводы, и смерти. Вот и мы переживем.

Надеюсь, что Миша когда-нибудь сможет простить меня за предательство. Я предала его, чтобы спасти свою семью.

60 отмен усыновления за последние 5 лет

В Беларуси 12 000 детей-сирот, которые подлежат усыновлению. Каждый год появляется 500-600 новых усыновителей, и эти числа из года в год почти не меняются.

Как узнать, что вы готовы взять ребенка в семью

Советы опытного приемного папы , который никогда не идеализировал приемное родительство.

Не принимайте сироту в свою семью, если:

…просто хотите быть лучше. Это эгоизм. Вам не будут рукоплескать друзья, родственники, знакомые. Примут и поддержат это решение единицы, а многие вообще не поймут. Найдутся те, кто решит, что так вы зарабатываете на детях или получаете мифические льготы, или используете в качестве рабочей силы. И тогда разочарование неизбежно.

…Не принимайте решение, опираясь лишь на эмоции. Важно понимать и помнить, что любовь необязательно чувствовать, чтобы ее проявлять. Будучи злыми, не испытывая любви, мы делаем добро. Когда ваш собственный ребенок нашкодил, вы злитесь, наказываете его, но ведь не перестаете любить. Именно потому что вы любите, продолжаете о нем заботиться, желаете ему добра. Неизбежны моменты, когда и к приемному ребенку испытываешь отрицательные эмоции, но это не должно пугать. Это не отсутствие любви. Вы заботитесь, а значит любите!

Диана Балыко

Еще недавно мне казалось это чем-то невероятным: помню, как горячо возмущалась, слушая историю мальчика, которого «посылкой» заграничная мать выслала в Россию в детдом. Осуждала, когда приходила в опеку - и видела горы папок возврата детей в госучреждение. Но больше всего убивало, что их возвращали не через год или два года, а спустя 10-13 лет… Да ведь к домашнему питомцу привыкаешь, а тут человек. Помню, даже хотела написать разгромный материал на эту тему: что за люди отдают малышей обратно. И вот пишу. Пишу о том, как сама вернула дочь в детский дом.

Задохнуться от счастья

11 лет у нас мужем не было детей: больницы, врачи, бабки - к кому я только не ходила, на какие целебные воды не ездила, кому не молилась. Не давал Бог детей. Подруга, детский реабилитолог, отговаривала от ЭКО, говорила, что не хотела бы еще и с нашим «пробирочным» возиться. Здоровых их рождается не очень много. И мы решились взять девочку - маленького светлого ангела Анечку из дома ребенка. Деточке было год и восемь. Тихая, спокойная: куда поставишь, там и стоит, что дашь, то и ест. Этот нежный цветочек все время жался к моей ноге или папиной. Пошла Аня только в два годика. За спиной - отсутствие папы в свидетельстве о рождении. Биологическая мать болела туберкулезом и умерла в родах. С каждым днем Аня оттаивала и уже почти не вздрагивала, когда окликали или пытались погладить по голове. Мы с мужем были на седьмом небе от счастья. Только родственники не принимали эту историю, практически перестали ходить в гости. Единственный, кто с нами остался, это моя мама - она у нас лежачая (перелом шейки бедра), и уйти просто не могла. Ее Аня любила, как нам казалось, больше всех. Почти всегда сидела на маминой кровати и что-то бормотала, а потом и заговорила. «Баба» - было ее первое слово. Время летело быстро, дочка ожила - оказалось, что характер у нее еще тот. «Нет, не хочу, не надену»… В школу идти она, конечно, тоже не хотела. Но в первый класс, куда деваться, пошла. Отвели ее, красивую, с бантами и цветами, а на линейке для первоклашек в актовом зале мне стало душно. Видимо, от радости и счастья я потеряла сознание.

Взять сироту - что храм построить

Эту поговорку я слышала много раз, а еще эти постоянные рассказы: вот возьмешь ребеночка - и родной появится или еще какое счастье случится. Так и вышло - в обморок я упала, потому что была на пятой неделе беременности. Ничего не замечала, потому что перестала верить. Дочке о пополнении мы сказали только тогда, когда появился живот. «Там твой брат или сестренка, ты рада?» То, что Аня убежит в детскую со слезами и криками «Я вас ненавижу, решили меня на другую поменять, теперь все ей будет», ввело нас в ступор. Мы не скрывали, что она приемная и неусыновленная - так больше выплат, а у нее были серьезные проблемы с глазками (пару операций сделали еще до школы). Но такой реакции мы не ждали, тем более что дочь сама периодически просила братика или сестренку. На пару дней ее точно подменили, но потом как-то все рассосалось, она снова стала милой девочкой. Правда, дома начались некоторые странности, конечно, с ней мы их не связывали - она же еще дитя, ей только восемь лет. Разве специально она могла вылить на новорожденного Владюшу чай, слава богу, не кипяток? А засунуть бабушке в бутерброд иголку, опрокинуть коляску, укачивая брата… Но однажды она вернулась в слезах, кричала, взахлеб рыдала, что коляска с Владом осталась в лифте, она отдернула руку - и брат уехал в неизвестном направлении, не то вверх, не то вниз. Это хорошо, что у нас в доме почти все друг друга знают, а консьерж отличный. Конечно же, мы «выловили» кроху, но муж был в ярости и решение вынес однозначное: во-первых, Аня слишком мала для таких обязанностей, во-вторых, дочь надо показать детскому психологу. В результате мы ходили не только к детскому, но и к семейному психологу - органы опеки помогли. И все вроде стало вставать на свои места: Владюша рос озорным, ему нравилось беситься с сестрой. Дочка тоже, казалось, приняла брата - и тут (спустя три года) я снова забеременела. Решили сказать детям сразу, чтобы оба привыкли к этой мысли.

Словно подменили

Аня узнала о моей беременности (к тому моменту ей было 11 лет), хлопнула входной дверью и ушла. Я выбежала на улицу, но не нашла ее… Вернулась дочь в два часа ночи. Ничего не сказав, прошла в свою комнату, от нее пахло спиртным и сигаретами… И началось: она хамила, несколько раз словно случайно ударила меня с размаху дверью по животу, а потом украла у бабушки пенсию. Ее принесли, и бабуля, положив деньги под подушку, задремала… А проснувшись, их там не нашла. И нам рассказала, но велела Аню не ругать. Она же девушка, хочет купить что-то красивое. Владу от Ани почему-то не доставалось, а он ей прямо в рот смотрел, если она разрешала поиграть в свой айпад или посмотреть мультик в ее комнате… Это был праздник. А вот бабулю Аня, которая так ее защищала, явно стала изводить: то чай холодный принесет, то сделает вид, что не слышит, как та ее зовет (к тому моменту бабушка уже совсем не ходила). Из моей шкатулки, точнее семейной, стали пропадать достаточно дорогие вещи. Как-то я возвращалась с работы, а у подъезда стояла «Скорая помощь», суетились врачи. Оказывается, приехали к нам. Бабушка выпила не те лекарства, да еще дозу превысила, и у нее прихватило сердце. «Скорую», кстати, вызвал сын, а Аня напоила бабулю таблетками и ушла с девочками загорать. Честно признаюсь: присутствие Ани в доме стало тяготить и раздражать, прижать ее, обнять рука не поднималась. Она брала мою косметику, вещи и почему-то стала на нас смотреть странно, исподлобья. Как звереныш. В то же время, когда незнакомый человек, кто-то из старых друзей, узнавал, что мы взяли из детского дома ребенка, говорил, что мы святые, что так они не могли бы, что… А я слушала их, мне было стыдно, меня распирали противоречивые чувства: с одной стороны - взяли, да. С другой…. Получилось ли что-то у нас, справились ли мы. Я больше не осуждала мам из тех папок возврата.

Дитя тьмы

На уроках в школе приемных родителей нас учили, что ни в коем случае нельзя поднимать руку на приемных детей. Это своего рода табу. Да и бить - понятие относительное: вот давала Владу я изредка подзатыльники за то, что он мучал собаку - по его мнению, играл. Аня со злости могла ее отшвырнуть ногой в другой конец комнаты, но я ни разу не видела, это рассказывали родные. А вот однажды, стоя у окна, увидела, как дочь орет и бьет поводком нашего Кубика. Спросила дома, что это такое было? Она ответила, что мне показалось - этаж-то восьмой, что я могла оттуда увидеть. Учителя стали жаловаться: вроде умная, а учиться не хочет, может нагрубить, уйти из школы… А я тем временем становилась как дирижабль: мы ждали двойню. К моему горю, мальчик умер еще в родах, докторам не удалось вдохнуть в него жизнь. Девочка Софья родилась абсолютно здоровой. Я не знала, каким богам молиться, но даже боль от потери крохи прошла, притупилась, когда Аня начала навещать сестру каждый день. Было видно, что она чувствует себя виноватой за свое поведение, свои слова. Выписали нас быстро, детка была спокойной, почти все время спала - попробуй разбуди принцессу к обеду. Аня сама, без просьб, стала Соне второй мамой. Ходила гулять с коляской и книжкой в парк. Только ей удавалось уложить на ночь Соню после купания… Аня показывала Владу, как пеленать, менять подгузники. В такой благодати прошло тихо и спокойно два-три месяца.

Накануне мы сдавали кровь, и я немного разнервничалась: врачам что-то не понравилось в крови Сони. Все уснули, не спалось только мне, и я решила выкурить на лоджии сигаретку. То, что я увидела, было похоже на кадр из фильма ужасов, и то, что я потеряла дыхание и речь, спасло младшей дочке жизнь. Окна лоджии были распахнуты, а Аня на вытянутых руках над землей держала кроху и что-то бормотала. Одним прыжком я обхватила и повалила обеих на пол. Аня не издала ни звука, только сидела и дрожала, через минуту тихо и с обидой в голосе заревела Соня. Муж понял все, не глядя и ничего не спрашивая, вызвал «Скорую» и, как я его не отговаривала, полицию. Спустя какое-то время, пока мы мотались между врачами, ездили к стражам законам, выяснилось следующее: наша младшая Сонечка вовсе не была «сурком». Анечка ловко разводила Соне молочные смеси, компоты, переливая в бутылочку и сдабривая приличной дозой феназепама из ампул. Днем меньше, вечером больше, чтобы все выспались - и мама, по словам Ани, в первую очередь, и вся семья. Она такое в кино видела… А вот тот случай на балконе, как выяснилось, был не первым. Аня не знала, как по-тихому избавиться от Сони так, чтобы ее не ругали, и продолжала вынашивать план. Она оставляла ее у магазина, на лавочке у вокзала, пыталась продать цыганам… и еще много чего, что нам с мужем лучше не знать, иначе бы муж просто задушил девочку своими руками. Без меня сходил в органы опеки, там подняли все документы по родителям и родне Анны: и ее отец, и дядя страдали шизофренией. Кстати, именно родная бабушка Ани (она живет в доме сумасшедших, чем болеет, нам не сказали) посоветовала подросшей девочке избавиться от конкурентов на родительскую любовь.

Земля круглая

Несмотря на мои мольбы, органы опеки вернули Аню, но уже не в дом малютки, а в детский дом, откуда она сбежала уже через две недели. К нам. Но муж был непреклонен: Аня представляет опасность для жизни наших родных детей и должна покинуть дом. Через 40 минут приехали из опеки, чтобы отвезти Аню в детский дом. Их вызвал мой муж. Он по-своему любил Аню и не хотел, чтобы она бродяжничала. Через полгода Аня снова сбежала из детского дома. Вероятности, что ее кто-то еще усыновит, было мало: таких взрослых детей почти не брали. Тем более если это было повторное опекунство. Я сразу догадалась, куда девочка поехала, и собралась в деревню, куда Аня угрожала нам уехать жить, когда мы ссорились. У нее там жила какая-то подружка. И оказалась права. На глаза девочки я не показывалась, просто посылала на ее адрес разные посылочки с тем, что мне казалось нужным: едой, одеждой, деньгами. Когда я увидела у дочери округлившийся живот, то отправила крестильный наряд и образ с крестом, витамины для будущих мам… И дала себе слово, что больше не поеду сюда рвать сердце. Да и обстоятельства так сложились, что муж уехал работать за границу на несколько месяцев, а мы с ним.

P. S. Где-то полтора года назад мне пришла открытка из села Тверской области. Просили приехать и забрать внучку. Муж с Владом сели в машину, и пока я пыталась хоть что-то понять, рванули в Тверь. Бабулька из соседнего со сгоревшим домом выдала им дитя с огромными глазищами. В сгоревшем доме жили две подруги с детьми - чье это чадо, она не знает, но похожа на Аню, вторую девушку. А нашла она младенца недалеко от развалин, где та, придя в себя, заходилась плачем (наверное, мать выкинула из окна, чтобы та не сгорела). В вещах погорельцев бабулька нашла сундук, а нем - дневник одной из девушек и записка с адресом. Вот и все… Судя по кресту и образку, что был на шее у дитя, это и вправду была наша внучка. Аня. Видимо, за нее нам нужно было нести крест - и Боженька дал нам еще один шанс.

Знаете, зачем я все это написала? Я просто встаю на колени перед всеми сотрудниками опеки и социальными работниками домов малютки и прошу: пожалуйста, говорите о приемном ребенке всю правду и сразу. Если будущие родители испугаются, никто не пострадает. Не испугаются - в мире будет еще один счастливый человечек.

3 женщины рассказывают, как они сначала взяли ребенка, а потом отказались от него.

Ирина, 42 года:

1. В августе 2007 года мы взяли из дома малютки годовалого Мишу. Первым шоком для меня стала попытка его укачать. Ничего не вышло, он укачивал себя сам: скрещивал ноги, клал два пальца в рот и качался из стороны в сторону. Уже потом я поняла, что первый год жизни Миши в приюте стал потерянным: у ребенка не сформировалась привязанность. Детям в доме малютки постоянно меняют нянечек, чтобы не привыкали.
2. В детском саду Миша начал переодеваться в женское и публично мастурбировать. Говорил воспитателям, что мы его не кормим. Когда ему было семь, он сказал моей старшей дочери, что лучше бы она не родилась. А когда мы в наказание запретили ему смотреть мультики, пообещал нас зарезать. Он наблюдался у невролога и психиатра, но лекарства на него не действовали. В школе он срывал уроки, бил девочек, никого не слушал, выбирал себе плохие компании.
3. Мужу все это надоело, и он подал на развод. Я забрала детей и уехала в Москву на заработки. Миша продолжал делать гадости исподтишка.
4. Однажды Миша украл кошелек у одноклассника. На следующий день я привела сына в магазин и сказала: бери все, чего тебе не хватает. Он набрал корзину на 2000 рублей. Я оплатила, говорю: смотри, ведь у тебя все есть. А у него такие глаза пустые, смотрит сквозь меня, нет в них ни сочувствия, ни сожаления.
5. Через неделю я дала Мише деньги на продленку, а он спустил их в автомате со сладостями. Мне позвонила учительница, которая решила, что он эти деньги украл. У меня случился нервный срыв. Когда Миша вернулся домой, я в состоянии аффекта пару раз его шлепнула и толкнула так, что у него произошел подкапсульный разрыв селезенки. Вызвали скорую. Слава богу, операция не понадобилась. Я испугалась и поняла, что надо отказаться от ребенка. Вдруг я бы снова сорвалась?
6. Через несколько дней я пришла навестить Мишу в больнице и увидела его в инвалидном кресле (ему нельзя было ходить две недели). Вернулась домой и перерезала вены. Меня спасла соседка по комнате. Я провела месяц в психиатрической клинике.
7. Миша жил с нами девять лет, а последние полтора года - в детдоме, но юридически он еще является моим сыном. Он так и не понял, что это конец. Звонит иногда, просит привезти вкусняшек. Ни разу не сказал, что соскучился и хочет домой. У него такое потребительское отношение ко мне, как будто в службу доставки звонит.

Светлана, 53 года:

1. Илье было шесть, когда я забрала его к себе. По документам он был абсолютно здоров, но скоро я начала замечать странности. Постелю ему постель - наутро нет наволочки. Спрашиваю, куда дел? Он не знает. Невролог обнаружил у него абсансную эпилепсию, для которой характерны кратковременные отключения сознания без обычных эпилептических припадков.
2. Со всем этим можно было справиться, но в 14 лет Илья начал что-то употреблять, что именно - я так и не выяснила. Он стал чудить сильнее прежнего. Все в доме было переломано и перебито: раковина, диваны, люстры. Спросишь у Ильи, кто это сделал, ответ один: не знаю, это не я.
3. Я просила его не употреблять наркотики. Говорила: окончи девятый класс, потом поедешь учиться в другой город, и мы с тобой на доброй ноте расстанемся. А он: «Нет, я отсюда вообще никуда не уеду, я тебя доведу».
4. Через год этой войны у меня начались проблемы со здоровьем. Полтора месяца пролежала в больнице с нервным истощением и скачущим давлением. Выписалась, поняла, что хочу жить, и отказалась от Ильи.
5. Год спустя Илья приехал ко мне на новогодние праздники. Попросил прощения, сказал, что не понимал, что творит, и что сейчас ничего не употребляет. Потом уехал обратно. Уж не знаю, как там работает опека, но он вернулся жить к родной матери-алкоголичке.
6. Сейчас Илье 20. В сентябре он приехал ко мне на месяц. Я помогла ему снять квартиру, устроила на работу. У него уже своя семья, ребенок. Эпилепсия у него так и не прошла, чудит иногда по мелочи.

Евгения, 41 год:

1. Когда сыну было десять лет, мы взяли под опеку восьмилетнего мальчика. Он был уже отказной: предыдущие опекуны вернули его через два года с формулировкой «не нашли общего языка». Мы сначала не поверили в этот вердикт. Ребенок произвел на нас самое позитивное впечатление: обаятельный, скромный, застенчиво улыбался, смущался и тихо-тихо отвечал на вопросы.
2. Уже потом по прошествии времени мы поняли, что это просто способ манипулировать людьми. В глазах окружающих он всегда оставался чудо-ребенком, никто и поверить не мог, что в общении с ним есть реальные проблемы.
3. Свою жизнь в нашей семье мальчик начал с того, что рассказал о предыдущих опекунах кучу страшных историй, как нам сначала казалось, вполне правдивых. Когда он убедился, что мы ему верим, то как-то подзабыл, о чем рассказывал (ребенок все-таки), и вскоре выяснилось, что большую часть историй он просто выдумал.
4. Он постоянно наряжался в девочек, во всех играх брал женские роли, залезал к сыну под одеяло и пытался с ним обниматься, ходил по дому, спустив штаны, на замечания отвечал, что ему так удобно.
5. Моего сына доводил просто до истерик: говорил, что мы его не любим, что он с нами останется, а сына отдадут в детский дом. Делал это втихаря, и мы долго не могли понять, что происходит. В итоге сын втайне от нас зависал в компьютерных клубах, стал воровать деньги.
6. Приемный мальчик умудрился довести мою маму - человека с железными нервами - до сердечного приступа.
7. С появлением приемного сына семья стала разваливаться на глазах. Я поняла, что не готова пожертвовать своим сыном, своей мамой ради призрачной надежды, что все будет хорошо. К тому, что его отдали в реабилитационный центр, а потом написали отказ, мальчик отнесся абсолютно равнодушно. Может, просто привык, а может, у него атрофированы какие-то человеческие чувства.

August 24, 2017, 6:00 AM

«Бог неслучайно не дает детей». Екатеринбурженка рассказала, почему вернула ребенка в детдом

Как взять ребенка из детдома и не сдать его обратно. Людей, которые готовы сделать этот важный шаг, часто пугают бюрократическими препонами и ответственностью, но редко говорят о том, что происходит после того, как чужой малыш появляется в вашем доме. Этот материал ЕАН - о женщине, которая решилась попробовать. О том, насколько сложно взять воспитанника приюта, как адаптации ребенка «помогают» психологи и педагоги и почему героине пришлось расстаться с одной из приемных дочек.

Все имена изменены, чтобы мы могли передать правдивую историю без купюр.

Предыстория

В 44 года Ирина, у которой к тому времени уже был взрослый сын, взяла на воспитание первую приемную дочь. Потом - еще двух. Сейчас подумывает о новом приемном ребенке. Воспитанием Ирина занимается одна, без мужа. Вместе с семьей живет ее мама, которая приемным детям была не особо рада. Зато родной сын Ирины эту идею приветствовал, и теперь одна из приемных сестер нянчится с его детьми.

Алиса

«Мысли были еще давно, когда я работала акушеркой и видела, как мамы отказываются от детей. А потом родила собственного сына, жизнь кипела… Стала массажистом. Много работала, ездила на Север. Мысли о приемном ребенке иногда возвращались. Тем временем сыну исполнилось 18. Ему было уже не до меня… Одна из моих пациенток тогда рассказала, что взяла на воспитание девочку и что ей запомнилась еще одна воспитанница приюта: хорошая такая, симпатюлька. А потом пациентка сообщила, что ту девочку забрали у приемной мамы, которая оказалась ненормальной. Они уже прожили вместе три года.

Проблема всплыла, когда ребенок перестал ходить в школу: женщина заперлась дома и девочку тоже не выпускала.

Тогда я решилась. Моя клиентка сказала, что нужно пойти к инспектору соцзащиты, и та дала список из 21 справки, которые надо собрать. Проблем особых с этим не было - справки собрала за месяц. Я пришла в детдом для музыкально одаренных детей, пообщалась с Алисой, и мы друг другу понравились. Ей было девять лет, это было восемь лет назад. А потом получилось, что места много, почему бы не взять еще?

Маша

Через несколько лет я взяла вторую девочку - Машульку, а еще через год - Веронику. Из того же детдома. Маша на год старше Вероники.

Когда я взяла Машульку, она была до того очаровательная - я всем своим знакомым говорила, что нужно разбирать детей из детдомов, если все они такие. Творческая личность, умела всем понравиться. Но, видимо, с появлением третьей девочки - Вероники - я не стала котироваться у нее как мама. Может быть, она меня сразу как маму не восприняла.

Маша делала все, только не то, что я ей сказала. Дома попросишь ее убрать свои вещи, а она садится на пол, и все: не буду!

С другими детьми хорошо сходилась. А вот с Вероникой не пошло. Хотя они раньше жили в одном детдоме и изначально Маша была не против, чтобы взять Веронику.

Если что-то шло не так, когда девочки делали уроки, Маша брала шариковую ручку и острием втыкала Нике в ноги.

Зато Маша хорошо училась - на «4» и «5». Причем легко. Классная руководитель очень ее любила. Даже слишком… В третьем классе она Маше заявила, что заберет ее к себе, если я ее вдруг отдам в приют. А потом началось постоянное непослушание - видимо, Маша желала, чтобы я ее отдала.

Не позволила любить

Первый раз, когда она совсем перестала слушаться, я позвонила в приют и попросила поработать с ребенком. Привезла ее. Она там была полторы недели и вернулась - вроде бы все поняла.

Однажды, когда я была в приюте на учебе, у них с Вероникой была сильнейшая драка. Я прихожу домой, моя мама в трансе. Я говорю: что случилось? А мама: Машу убирай, я не дала ей задушить Нику. Говорит, что прямо волоком ее оттащила.

У Вероники синие следы от пальцев остались на шее.

Снова отвезла Машу в приют, чтобы поработали психологи. Когда приехала через две недели, оказалось, что никто с ней так и не работал. Еще через две недели - то же самое. Почему не работали - никто ничего не объяснил. Насколько я потом поняла, они на тот момент уже решили, что Машу из семьи будут изымать. И они уговорили меня написать заявление, что я в связи с нарушением здоровья не справляюсь с воспитанием девочки.

А та учительница, которая на 13 лет меня младше, в приют так и не приезжала.

Сейчас Маша в семье в Серове. Я за нее не беспокоюсь, она свое место в жизни найдет.

На прощанье я ей сказала: очень жалко, что ты не позволила себя любить.

«Какая смешная тетя!»

Когда я пришла на так называемую «Школу родителей» в приют, это было просто смешно. Нам всем предложили нарисовать душу. А потом об этой душе еще и рассказать. Но ведь мы пришли не разбирать собственное психологическое состояние. Мне казалось, что в этой школе должны объяснять родителям, к чему нужно быть готовым и как вести себя в сложных ситуациях: когда ребенок ворует, когда не хочет мыться.

Маша умудрилась украсть туфли у одноклассницы и проходить в них весь день. А потом еще и заявила хозяйке, что это я Маше эти туфли купила. Вероника стянула кошелек у одноклассника с 300 рублями на обеды и потратила их. Алиса своровала деньги у меня.

Когда начались проблемы с Машей, психолог на второй встрече мне сказала, что я такая энергетическая женщина, что у нее после моего рассказа температура подскочила до 39.

Я ей сказала: а вдруг вы помрете, если мы будем работать дальше? Развернулась и ушла.

Детский психолог в приюте тоже насмешила. Когда я привела к ней двух не по годам развитых девиц - Машу и Веронику, им тоже предложили рисовать. Но уже не душу, а что-то черное, которое наваливается на них из-за угла, когда они хотят сделать что-то плохое. Маша быстро нарисовала существо из вчерашнего мультика, а Вероника - срисовала. Психолог была довольнешенька. Когда вышли с ними из приюта, девчонки расхохотались: какая смешная тетя! Я понимаю, еще с 5-6-летними так работать: будто это не они виноваты, что делают плохое, а что-то черное, из-за угла наваливающееся.

Вероника

От учителей мы тоже натерпелись. Например, через два месяца после того как я взяла Веронику, ее учительница, встретив меня на улице, начала мне рассказывать, что девочка такая-сякая. Учительница была молодая, только институт закончила. А я ей говорю: мы с вами воспитываем ребенка 50 на 50 - половина ответственности лежит и на педагоге.

Вообще Вероника очень много делает хорошего, но потом выдает что-нибудь такое, что с ней не хочется общаться. Нормальный день рождения она получила только в этом году, раньше все время была за что-то наказана.

В школе она научила всех материться, постоянно срывает уроки.

Однажды звонит учительница и говорит, что больше не поведет класс на экскурсии. Они пошли на завод Pepsi, и там стоял огромный чан с сахаром. Вероника больше ничего не придумала, как упасть в чан лицом и есть сахар. Другие последовали ее примеру. Она устраивает клоунаду, чтоб все обратили внимание. Потом говорит, мамочка, я больше не буду. Проходит день-два, и опять звонит учитель.

Раньше у нее были страшные истерики. Упиралась руками в пол и просто орала без перерыва.

По два с половиной часа, однажды - пять часов. Что я с ней только ни делала - и на голову воду лила, и таскала в ванную - умывала, в конце концов, облила просто водой сидящую. Всегда это было по поводу того, что я начинала проверять математику. И я перестала проверять, чего она и добивалась.

Страх объятий

Тяжело с детьми, которые приходят из детского дома, - они живут по принципу «Я хочу!».

Если вещь не нравится, я ее порву, испорчу - мне дадут другую. И с игрушками так же, с канцтоварами, с чем угодно. В детском доме же спонсоры.

Однажды, после того, как что-то было сломано, они мне заявили: а что, спонсоров-то нет, что ли?

Дети из приюта не понимают, что деньги надо заработать, для этого нужна профессия, чтобы ее получить, надо учиться. А у них: хочу гулять и буду гулять, наплевать на уроки.

В детском доме за ними особо никто не смотрит: в 19:40 закрывается дверь, а до этого твое личное дело.

Разница между своими и приемными детьми очень большая. Конечно, я люблю и сына и девочек, но по-разному. Собственный ребенок - он еще во внутриутробном периоде узнает все твои реакции. Он с самого раннего детства знает, что мама - это существо, которое обижать ни в коем случае нельзя.

Если с собственным ребенком изначально общность, то с ними она выстраивается только сейчас.

Вероника только в этом году поняла, что после школы надо идти домой. Уроки заканчивались полвторого, а домой она могла прийти в шесть. Где была? Гуляла.

Очень много было таких моментов, когда просишь что-то делать, а тебе говорят: отстань, тебе надо, ты и делай.

В ответ на это я обычно садилась напротив и говорила: почему я должна стирать твои грязные штаны, готовить тебе еду, мыть посуду и все остальное, а ты не хочешь сделать элементарные вещи.

Как-то раз после того, как они на даче что-то не захотели сделать: я им поставила по куску хлеба и стакану воды.

А ведь в детском доме - там награда идет ни за что: вкусности, пирожное, вне зависимости от того, как ребенок себя повел. Но надо же ребенку доказать, что он неправильно себя ведет.

Все очень сложно со стороны сексуального воспитания. Они все на свете знают. Уже в 11 лет. Их нужно держать в руках.

Память и внимание у них все же работают не так, как у обычных детей, - организм, видимо, боится что-то запоминать, зная, что может это потерять. Как родную маму.

Еще я поняла, что если их лишний раз к себе прижимать, обнимать, они начинают себя хуже вести. Не знаю почему. Сами-то они рады, когда их обнимешь.

Родная мама

«Мамой» девочки начали называть Ирину сразу.

Алиса не говорила дня два или три. Я просто потом пришла, взяла ее за щеки, сказала: скажи «мама». Потом еще раз…

Я всегда им говорила, что не буду против, если их родители захотят с ними встретиться. Но я объясняла, что на это должно быть разрешение от опеки: мама должна иметь жилье и работать, чтобы вас содержать, тогда вас отдадут.

Разговоры про родных мам были. Вероника говорила, что ее мама ищет и не может найти.

Я не знаю, употребляла ли она сама наркотики или нет, но ее посадили за их продажу.

Уже два года, как ее освободили, не звонит, не пишет. А она ведь не лишена родительских прав.

Бог неслучайно не дает детей

У меня есть знакомые, которые взяли детей на воспитание, не имея своих. Я бы не рекомендовала так делать - у них все закончилось достаточно плохо. Причем и семьи были разные, и дети - начиная от двух лет и заканчивая девятью. Господь ведь, наверное, не просто так не дает детей…

Женщина, которая ходила ко мне на массаж, - у нее приемная девочка в 18 лет получила квартиру, собралась и ушла. Сейчас она нигде не работает, хотя у нее хорошее музыкальное образование. Я, наверное, не смогу просто так отпустить.

Еще один пример. Пара растила ребенка с трехлетнего возраста. А когда у девочки начался подростковый возраст, приемные родители разошлись, у мамы появился другой мужчина, а девочку отправили к бабушке, которой этот ребенок был не нужен. Начались гулянки, в 12 лет девочка стала женщиной…

Другая ситуация - взяли мальчика, а когда у него начался подростковый возраст, пошли девочки, и про родителей он забыл. И родители про него забыли - вот что страшно.

И обратно дети полетели в детский дом.

А тем, у кого уже есть свои дети, - берите! Важно, чтобы была финансовая возможность - театр, кино, книги стоят денег, а государство выделяет на ребенка по 10 тыс. рублей в месяц. Ну и самое главное - внутреннее состояние - если ты любишь людей и можешь прощать. Многие просьбы придется терпеливо повторять раз за разом. Причем нет гарантии, что в конце концов ребенок исправится.

Иногда ребенка берут, только чтобы любить, а его еще надо научить жить.

Об ошибках

Если бы я себя нормально чувствовала, я бы ни за что Машку не отдала.